в начало

предыдущая часть

предыдущее этого автора

Незаметно как-то ноченька-подружка покрывало своё звездное на землю накинула.

Ах, да как встрепенулась наша пташенька, как заворочалась во глубине во сердешной! Тесно ей, душно! Рвётся тоской неизбывной, исходит слезами горючими, невыплаканными: на волю-волюшку, на свободу-матушку, сильному ветру-буйну в объятия; в лунном свете искупаться, сверкания звезд напиться! Да с подружками милыми песнь волшебную, тайной неги полную, ой, затейливо вести, руладами да переливами чистыми, серебряными мир притихший восхищать!

Куда там...

Эх, сердешная! Птаха моя неугомонная... Кажну ноченьку теперь тебе эдак трепыхаться, на волюшку рваться — пока не исполнишь предназначенья своего, задуманного не сделаешь! Поспешать надо, ой как поспешать! А то, неровён час: истратишь силушку в трепыханьях бессмысленных, изойдёшь слезами да тоской неразвеянной угнетёшься — исчезнет сияние твоё волшебное, истает, испарится, как и не было... Что тогда явить миру сумеешь — для создания великой красоты рождённая?! То-то же.

...Отрыдалась Марфуня горемычная да и приуспокоилась чуток. А и чегось зазря рыдать-то, зверушек лесных распугивать?! Вон их сколько вокруг шастает да принюхивается! Да шустро так: только и мельтешатся перед глазами, как заведённые. Махонькие, да страхонькие! Ручками эдак забавно прихлопывают, да ножками нетерпеливо притопывают! Умора одна!

Изловчилась тут девица наша красна-расторопна, да и схватила крепенько шуструю зверушку-страхолюжку! А и что не схватить: хоть какая-никакая, да все ж забава — от думок тяжких, безотрадных пусть и незавидное, да отвлечение.

А зверушка, так ловко во пленение захваченная, как заверещит вдруг на весь лес, да человеческим чисто голосом — и ну причитать жалостливо, бесстыжая:

— Отпусти, тётенька, чих-торопых, что хошь тебе за это сделаю, отпусти только!!!

Оторопела Марфута от наглости от такой беспричинной, но отпускать зверя вредоносного, тишину распугавшего, не спешит. И так вертит, и эдак: рассматривает. И до чего ж зверушки в лесу ентом забавные да диковинные! Махонькая совсем — вся в кулачок девичий запросто поместилась, только мордочка сердитая в шапчонке замысловатой, с кисточкой, наружу торчит. Вот ведь диво-дивное, доселе невиданное!

А зверушка верещать мерзопакостно перестала, только пыхтит насуплено да ворчит сердито — всё вырваться пытается, ладошку Марфуткину щекочет. Наконец, затихла, успокоилась вродь как — али силушку подрастеряла в борьбе неравной, али почуяла, что от Марфуши злобства-злодейства никакого не предвидится. И вновь речь свою просительную заводит, да только не заполошенно, как давеча, а по-серьезному так, в самую душу проникательно:

— Отпусти, красна-девица! А я помогу тебе, чих-торопых, вот как быть, помогу!

— Да я и так отпущу тебя, али ты сумлеваешься?! Вот толечки порассматриваю как следует: больно уж чудна ты, зверушка немыслимая!.. А помочь мне теперича никто не сможет, окромя меня самой... Но хоть на добром слове спасибушки тебе! — и кулачок в тот же миг и разжала.

— Да не зверушка я вовсе, чих-торопых! А гномы мы, народец лесной, злонравный; как есть злонравный! Нечисть всякая лесная нас как огня боится, на дух не переносит! Не смотри, что росточком не вышли, чих-торопых, — сила в нас затаённая, волшебная. А меня Васяткой свои кличут ласково... и не вздумай "чих-торопыхом" звать: осерчаю! Как есть осерчаю!!! А то знаю вас... всяк только и норовит, чих-торопых...

— Да и не думала я, с чего ты взял-то... Охолонь, мил-дружок Васятка... ты продолжай, слушаю я — от думок отвлекаюся, про беду свою злокозненную забываю чуток...

— А про беду твою знаю: в лесу слухи быстро разносятся — чай, все свои вокруг! Эт не городище тебе, где кажный норовит друг друга сожрать, чих-торопых, и не поперхнуться! Тьфу!.. Митрофана-дурня ищешь. Да только не справится тебе одной — далеко уж утопал твой дуралей, пока ты от двойника ейного бегством спасалася... Да и пошел туда, куда добрым людям дорога-то заказана; одним словом — дурень и есть недотепанный, идиот непуганый! Как беды избежит-увернётся, даж и не знаю, чих-торопых... Да погодь слезу нагонять-то, и так в лесу сырости хватает! Сказал — помогу, и помогу, значится! Да и мил-дружком назвала — как теперь тут не помочь, не расстараться?! Но только и тебе потрудиться придётся — не смотри, что красна девица! Не так быстро дело делается, как сказка сказывается, чих-торопых, — слыхивала небось?

следующая часть

следующее этого автора

в самый конец