|
   |
 |
«Если выйдешь из начала»
Частушки-побасенки Машки-замарашки, во месяце седьмом да во сплошную седмицу. Как кур в ощип. Митрофан прибывает. Он в добром расположении духа, правая щека его горит ясным пламенем, левая же подёргивается (нервенный тик). Он заговорчески подмигивает в пространство, радостно так пританцовывает, потом вспоминает, что он здесь — главный герой, потому снова пытается приобрести приличествующий вид. Негоже после славной победы бесноваться, аки лишенцу какому. Гусыня с целым выводком желторотиков прибывает. Она вполне упитанна, чтобы пойти в печку, но ей об этом почему-то забыли сообщить. Гусыня здоровается: га-га! Митрофан оглядывается вокруг, он кого-то ждёт. В пределах видимости маячат да шатаются: мрачные личности, зелёные с лица (али лихоманка какая на них? отойдём подальше), ремонтируют подпорку декораций — 6 душ; околоточные, расстегнули ворота, сабли к сараю прислонили, потеют, а сымают показания с ворога, Митрофаном повязанного — 2 души, знать, остальные отправились в кабак пиво хлестать. Окромя этого наблюдается подследственный — невидимая тварь размером с кабана, возит по земле слюнявыми щеками, разит от неё кошмарно. Молчит, как партизан на допросе. На пинки ногами реагирует вяло, зрачки расширены. Митрофан бормочет себе под нос: — Вы по сусалам его, по сусалам! Хозяин заимки с кувалдой прибывает. Проходя мимо мрачных личностей, навешивает одному из них подзатыльник — не отлынивай. Околоточным кивает. Эдак, со значением. А сам — поклал кувалду, да к Митрофану. Хозяин заимки говорит Митрофану: — Вот уж услужил ты мне, да добрый молодец Митрофанушка, не помню как по батюшке. Али, соколик, желаешь от меня чего в подарок? Соболей, шиншилов, сибирских тушканов, усть-илимских гепардов? Всё отдам, последнюю рубаху сыму за поимку ворога окаянного всем коллективом! Митрофан пожимает плечами, не нужно ему брыльянтов да виагры самоцветной. Дорожку бы спросить... Митрофан делает земной поклон и говорит с тем хозяину заимки. — Благодарствую, хозяин. Однако не ко столу мне соболя. Путь дальний — чай, истреплется всё. Да и не больно-то трудов мне достало. Хочу у тебя дорожку вот выспросить, примету какую, али провожатого, может, посоветуешь. Вот он, адресок, начертан на берестине. Хозяин заимки глаз скосил, отвечает Митрофану, а сам, мил-человек, аж засиял весь. Не то от радости, что подарки назад отдарились, не от ещё от чего. Может, тёща у него сегодня умерла, да вдруг вспомнил об ентом? — Ведомо мне то урочище, во лесу тёменном оно скрывается, да за горами возвышенными. Только нет туда прямого пути. Был, да сплыл. Удивляется Митрофан, чешет в репе. Это как же так? Не осень ведь, чай, дороги вроде как подсохли опосля весенней распутицы. Что ж пути-то нет? — А ты глянь на своего полонянина! Это ж не белка, лесной зверь. Это посланец угрюмого старца Полиглота, что сидит в Пещерном замке, да и гадит оттуда людям. Это он, сволоч такой, тьфу на него, урочище запрятал, хочет, злой человек, себе его в абсолютно-неконституционное монаршенье заховать. Хочешь попасть по адресу — тереть тебе с ним по всем понятиям, мужик! А сам ручки-то потирает пуще прежнего. Дать бы ему по ручкам, да боязно — вдруг осерчает? — Ох, хозяин, огорчил ты меня... да что поделаешь. Гадов разных, положим, надо давить! Да и кто, если не мы?! Хозяин заимки молчит, да кивает. Дово-о-олен!.. Гусыня с целым выводком желторотиков удаляется. Она вполне упитанна, чтобы пойти в печку, но ей об этом почему-то забыли сообщить. |
 |
 |
|
||||
