См. также: Последнее искушение Братьев Барановых, начало.

— Баранов-Майоров тут же швырнул чупа-чупс в сторону, тот отлетел к стене и прилип:

— Да он настоящий, брат. Я такого последний раз в три года видел. Не помню, что я у него тогда заказал, кажись машинку с мотором, а теперь хочу денег, дорогой брат, много денег.

Г. Баранов отставил в сторону пакет и, не вытирая белых молочных усов, опротестовал:

— Неверно, не так! Надо бабу, и чтобы любила.

— Тогда двух, — поправил Баранов-Майоров. — Или, погоди-погоди, может быть, чтобы книжки печатались наши, ведь и деньги и бабы тогда.

— Стоп, — перебил Г. Баранов. — Не спеши. Тут ошибиться нельзя, знаешь...

Дед Мороз допил до конца.

— Все, — сказал он. — Минута прошла.

И плашмя, гуттаперчевой куклой, упал на пол

— Погоди, гад, — кинулся к нему Г. Баранов и затряс деда Мороза за ворот красного тулупа.

Дед Мороз в ответ нечленораздельно пропел:

— Голубая луна... Голубая... — и стал исчезать.

Через несколько секунд от него осталась лишь небольшая лужа, плохо пахнущая некачественной водкой.

— Обман, — удивленно пробормотал Г. Баранов. — Обман зрения. Пиротехника. В коридоре, должно быть, он.

Баранов-Майоров кивнул:

— Кажется, мы облажались опять, давай-ка за ним, на улицу он удрал, глянь — не спиздил ли чего!

— Некогда, — поторопил Г. Баранов. — Давай за ним. Изловим гада, душу вытрясем. Я ведь почти загадал.

В скочив на лестницу, братья гулко застучали шлепанцами по липким по-праздничному ступенькам, время от времени, заглядывая в пролеты. Г. Баранов на ходу кричал:

— Пока мы его не нашли, нужно определиться, брат. Мне кажется, деньги, или даже много денег, для нас — это фигня.

— Ну, купим мы на них цветную видеотройку с холодильником, остальное, один хрен. Пропьем или на шлюх спустим за месяц.

— Почему за месяц, за — два, — поправил его Баранов-Майоров, выбегая на улицу, — смотри, там под аркой мелькнуло что-то красное, это он, доверьтесь моему инстинкту, брат. За мной!

Братья сначала скрылись в подворотне, а потом запетляли по темным заснеженным дворам.

— Ну, может, насчет деньжат и неверная мысль, — тяжело дыша, продолжал Баранов-Майоров, — но и насчет баб, чтобы любили — это тоже на месяц — на два. Сначала будет Вам в рот смотреть, какой вы ей умный, какой у Вас халат, а потом приешься, скажет, что во рту кариес у тебя и халат твой — говно из матраца, и сам ты — дурак, и видеотройки с холодильником, кстати, у тебя нет. Руки в ноги, и тю-тю. Опять будешь полгода по-черному бухать, на родного брата бросаться.

— На неродного, — поправил Г. Баранов, — хоть ты и прав.

Братья вынырнули из очередной подворотни и оказалась в тупике.

— Э, мне кажется, он где-то здесь. Смотрите, брат! — Г. Баранов поднял с земли припорошенный снегом старый валенок, — наверняка он потерял.

Баранов-Майоров принял валенок из рук брата, повертел его в руках:

— А размерчик-то, как раз, Ваш будет. И, как раз, над Вашими окнами.

Г. Баранов густо покраснел, это было заметно даже в декабрьской темноте:

— Ну и что же. Зато книжки печатать — идея тоже никакая. Ты тут недавно про обосравшихся редакторов говорил, а здесь об обосравшихся читателях не подумал. Так то.

— Пожалуй, что так, — скис Баранов-Майоров, — И деда Мороза потеряли. Знаешь что, больше ни за кем гоняться не будем. Ведь если хорошенько припомнить, все, кто что-то нам обещал, почти всегда оборачивались такой лужей, большой или маленькой, пахнущей некачественной водкой или еще чем похуже.

— Да и хрен с ними, — одобрил брата Г. Баранов, — подержали за жопу синюю птицу — пошли руки мыть. Или сначала сгоняем в 24 часа!?

— Нет, — ответил Баранов-Майоров, — давай побежим, теперь просто так.

Г. Баранов подумал немного, затянул разболтавшийся во время погони узбекской расцветки халат. Баранов-Майоров — отряхнул френч-полуфрак:

— Побежим просто так.

И они с гордостью посмотрели друг на друга. Они выбрались на улицу и не спеша побежали трусцой — спортом усталых героев, не выигравших и не побежденных.

В окнах домов активно чокались за обещанные непонятно кем сбыться желания самообманутые люди. Фальшиво улыбались друг другу и незаметно ощупывали в карманах подарочные свертки, туго перетянутые шпагатом.

А братья бежали и видели, что на улицах все иначе, кое-где, правда, краснели в сугробах не успевшие раствориться мертвецки пьяные деды Морозы, реже серебрились невостребованные снегурочки. Но их уже навсегда заносил падающий пушистый снег. Он же самый приятно холодил братьям уши и носы. Воздух был опьяняюще свеж. А мир становился спокоен и нов.