Вы знаете, треволнения, треск, трель. Все трепещет, несется. Трудно сконцентрироваться. Из окна вчера видел, как в моем саду дрались. Нет, не мужики, а эти — в эполетах. Они думали здесь глухо — дом-то зарос.

Знаете что удивительно? Оба в годах. Седина, вырядились, при орденах. На шпагах. Встали каблуками на лезвия и, не сходя с места, лупасят кулаками по мордам. Я даже ошалел слегка. Это английский бокс называется. То еще варварство.

Земля мокрая, мягкая, шпаги под землю. Листья летят — осень. Свежо, знаете, голова ясная. Все отчетливо. И понятно, отчего их так прет. В смысле, отчего эти с ума сходят, не сходя с места. Только словами обозначать глупо, потому что суетно...

Ну, жизнь их сквозь проглядывает. И их конечность уже кристаллизована. И так все просто, что встают они в шесть утра и колбасятся на шпагах.

Если хотите это самое что-то понять, подумайте об исходе дуэли. Подумайте, пожалуйста, милые люди.

- Да вы что вы говорите, — ужастилась непременная дамочка в углу вагона. У вагона есть углы. В них полно дамочек. И все они всегда непременно ужастаются в обязательном порядке. Иногда в одном углу их до пятидесяти. Когда они одновременно охают от сопереживания, вагон качает и раздается стук колес о шпалы.

Рельсы — рельсы, шпалы — шпалы, ехал поезд запоздалый, из последнего вагона высыпались полным полно дамочек.

Короче говоря, ехал по рельсам поезд.

Чаю. Так говорят проводницы. С присвистом — чаю. Акцентируя отточенное "а". ЧАю. В каждом вагоне дофига проводниц. И все говорят с присвистом и только про чай. Когда все проводницы одновременно несут о заварке, всех рвет на пробегающий пейзаж. И вагон колотится о шпалы.

Еще в каждом вагоне красавец контролер. И больше кроме дофига проводниц и полным полно дамочек никого. Короче, сплошной интим. Когда его рвет и качает от переживания, вагон колдырбенит от колотящихся шпал в колеса.

...Ехал поезд запоздалый.

Гигантское полотно изображает атлантиду в непроглядной кишащей стае трески. Атлантида наперекор течению тонет. Кусочки лавы и дворцов разлетаются по всему объему средиземного моря. Треска в ужасе.

И вдруг, мощный рывок вверх заставляет атлантиду остановиться в равновесном падении. Сети, обхватившие ее с 19 сторон, тащат к поверхности.

Рыболовленный траулер с тремястами археологами на борту замер в предвкушении. Напряглись веревки и жилки на висках отважных рыбоплавателей...

Есть. Кок в бесноватом восторге, раздавая подзатыльники поварятам, готовит шикарный стол по случаю.

Декадентский финиш. Атлантида расфасована в бочки, засыпана солью, приправлена уксусом. Археологи и архисторики, утирая послеобеденный пот, поплевывают глиняными камешками изразцов мостовой. Добродушно мочалят друг друга расписными кувшинами по голове.

Треска может спать спокойно.