это странное время... я снова пугаюсь людей...

строчки — в ряд, в письмах шлю безнадежное тихое эхо...

мы сбиваемся в хлам, укрываемся пледом дождей,

доверять не словам — паутинкам шуршащего смеха.

рисовать — на экран. замешав голливудский коктейль,

толстоносые бутсы. клеши. и меланжевый донельзя свитер.

мысли рвутся в слова. чувства тянут свою канитель...

там, где огненный Марс видит в снах сумасшедший влюбленный Юпитер.

не равняется шаг. пустота. За окном листопад.

засыпается город печатным отрывистым слогом.

пробегут поезда. загудят провода невпопад.

и забьется душа, заболеет навзрыд безнадегой.

буквы рвутся в слова.. не забыть не забыть не забыть.

ты держись, слышишь там. нарисую тебя акварелью...

нам отмеряет небо последнюю тонкую нить

ты поймай тот мотив, пусть послужит он нам колыбельной.

Твой вельветовый город рисует штрихами на окнах...

Пьет фонарные брызги, смеется прохожим в лицо...

Тени бьются от страха в заброшенных неба моноклях...

И заводят в трамвайную вечность следы беглецов...

Целлофановый правды не хватит, как ты ни старайся,

Пластилиновый мир не выносит июльской жары...

Черепичные крыши нас держат на солнечных пальцах,

Не ломаясь под тяжестью душ — до едва ли осенней поры.

Поезда настучат безмотивность вагонного гама,

Чемодан упадет на перрон, вспыхнет чье-то больное "прощай"

И на несколько дней разорвут облака криптограммы,

И на кухне остынет заваренный пятничный чай.