Rambler's Top100
 


Когда Анечка вошла в класс, первая парта в левом ряду пустовала, а в журнале Анечка поставила нб" против фамилий двух сестер Стрельских, Вероники и Виктории. На пятнадцатый день Анечкиной педпрактики, когда чужая школа уже не кажется враждебной, а незнакомый класс начинает питать чуть-чуть уважения к старательной студенточке, из-за той самой парты на Аню стали смотреть еще четыре одинаковых глаза. Вика и Ника были похожи, как бывают похожи все близнецы: молча, без движения — копия, но в разговоре, в общении, безусловно, лидировала Виктория. За весь урок от Ники Анечка услышала только тихое "хорошо" на вопрос о здоровье, тогда как Вика обстоятельно доложила о всех прелестях подростковой ангины, выразила радость по поводу хоть и временного, но отдыха от старой грымзы-русички, подарила улыбку Анечкиным новым, а потому еще привлекательным, сапожкам и, наконец, вызвалась вымыть доску, сопроводив процесс забавными и шумными комментариями. Анечка понравилась Вике, Вика заинтересовала Анечку, но, вероятно, дело так и кончилось бы просто взаимной симпатией, если бы Анечкин дружок, повеса и болтун, в очередной раз не надул ее, и Анечка, маясь, не вышла в ночи отдышаться на остывающую осеннюю природу. К тому времени педпрактика была благополучно засчитана, а еще не успевший полюбиться 8 "б" позабыт, поэтому, когда, вслед за вспыхнувшим в темноте маячком сигареты, из ночи выплыло лицо сестренки Стрельской, Анечка, безусловно, удивилась.

Девочка казалась нереально маленькой в узенькой тонкой ветровке, небольшим росточком и светлыми косичками подчеркивая нелепость своих тринадцати лет посреди хулиганского ночного района. Сестра была одна, жадно затягивалась — явно курила не один год уже, не сводила с Анечки спокойного взгляда, затем без приветствия произнесла, манерой речи выдавая в себе Викторию:

— Я ваш адрес в учительской подглядела, извините. Я к вам зайти не решилась, собиралась возвращаться, а тут вы спускаетесь... В общем, значит так надо, значит, судьба. Пойдемте?

— Вика, уже поздно, ты почему не дома?

— Оставьте этот тон учительский, пожалуйста, не выношу! В школе долбят, вы хоть пожалейте! Анна Олеговна, прошу, пойдемте. Это ко мне, здесь недалеко. Мать с отцом на дачу свалили, я сейчас в школу не хожу... — улыбнулась, но настороженно. — Справку потом как-нибудь. Вы ведь в школе не появитесь больше? Ну и отлично.

Вика вцепилась Анечке в ладонь холодными пальцами, стрельнув сигарету в кусты, и потянула упрямо, как щенок вытягивает тапку из-под кровати, упираясь всеми лапами. Анечка, сопротивляясь, решала. И опять же, реши она в пользу правильного воспитания и отправь Стрельскую спать, быть может, и не прикоснулась бы к тому, к чему ей представился случай прикоснуться. Но Анечка не хотела возвращаться назад в спящую квартиру и продолжать маяться до утра, поэтому пошла за настырным щенком, как Алиса за белым кроликом.

Вика жила действительно недалеко, уголок ее дома был виден с Анечкиного балкона. Домик старенький, страстно мечтающий о ремонте, такой же была и малюсенькая квартирка о двух комнатах, совместном санузле и крохотной кухоньке. Вика усадила Анечку на занозистую табуретку, задушенную с одной стороны умирающим, некогда зеленым растением в пластмассовом горшке, а с другой — висящей до полу клеенчатой, веками не мытой — даже цвет не различался под слоем грязи — скатерти. Анечка сжалась, стараясь не задеть и без того несчастное растение и не испачкать светлый, связанный мамой свитер о безобразие, покрывавшее стол. "Фу, как живут, — думала брезгливо, — такие девчонки хорошенькие в таком вот свинарнике, кошмар! Не приду сюда больше, а уж на табурет этот, стул пыток, точно не загонят, нет..."

Из темного узкого коридорчика выплыла тоненькая Викина фигурка, волоча за собой внушительных размеров диванную подушку, швырнула ее на грязный линолеум, села, нахохлившись. Анечка молчала — ждала. Вика не шевелилась, зато из коридора снова появилась девичья фигурка, замерла на пороге, колупая ободранную железяку, служившую дверной ручкой.

— Здравствуй, Вероника, — сказала ей Анечка.

— Она, — девочка протянула руку, указывая на сестру. — Она Ника.

Та, что на подушке, не пошевелилась, головы не подняла. Анечка, начиная подозревать, о чем пойдет неожиданный ночной разговор, скользнула взглядом по обнаженным Никиным предплечьям, пытаясь разглядеть любые признаки постороннего губительного вмешательства в юный организм. Но кожа была нетронута, личико свеженькое, синяков под глазами не наблюдалось — полноценная хорошенькая девочка-подросток, даже не производила впечатления человека "под кайфом, только вся неподвижная, как игрушка. Ну, раз не наркотики, решила Анечка, то несчастная любовь.

А Вика все ковыряла железяку, взъерошилась, напряглась — готовилась к беседе.

— Ну так, в общем, — вдруг, как один, произнесли голоса сестер, слово в слово. — Мы вам фокус покажем!

Анечка встрепенулась и уставилась: Ника говорила, так и не шевельнувшись, звук в звук попадая в Викины слова или это Вика попадала в Никины?

-Одна из нас выйдет, а вы у оставшейся попросите что-нибудь из комнаты принести — любую чушь — и увидите... — Ника, не переставая говорить, поднялась с пола и покинула кухню. Вика, посторонившись, стала напротив гостьи.

— Ну, — повторила она уже в один голос, — любую чушь! Пожалуйста!

— Ты меня привела сюда фокусы показывать, Викуша, ты себя хорошо чувствуешь? Я думала, что серьезное стряслось, а вам ночные посиделки устроить не с кем?! Я, прости, в свои тринадцать так насиделась, достаточно.

Анечка поднялась, чтобы уйти, даже вышла в коридор, но что-то испугало ее в выражении Викиных глаз. Вдруг у девочек и вправду кризис, сейчас с балкона прыгать будут, а Анечка себе не простит потом никогда. Ну что ей стоит на пару часов вспомнить детство золотое, а может, и разговорить сестер удастся, помочь как-нибудь.

— Любую чушь, — прошептала Вика, и голос ее сорвался.

Анечка вернулась на кухню, изобразила лицом мыслительный процесс и изрекла:

— Фотоальбом.

— Мало. Еще парочку.

— Зеркало, помаду, — Анечка понизила голос, — и перышко из подушки. Достаточно?

— Вполне. Подождите секундочку, альбом среди учебников закопан, надо поискать. Вы сядьте, я чаю налью пока.

— А в чем суть фокуса? — Аня осталась стоять, презирая ей предназначенный убогий табурет. И почувствовала Никину ладонь на своем плече. Обернулась. Девочка протягивала ей массивный альбом для фотографий, на нем лежало круглое зеркало без оправы, рядом — пробник от помады "Ki-ki", а из-под зеркальца топорщились белые усики куриного перышка. Ника не улыбалась. Вика стояла спиной, заливая чешуйки заварки кипятком.

— Смешно. Что, стены такие тонкие? Или у тебя, Никуша, суперслух? Занятно, все-таки, как ты узнала?

Но Аня была никакая актриса, и старательно наигранное удивление именно так и прозвучало — старательно наигранное. Вику передернуло, она резко обернулась, в глазах появился гнев.

— Я не знаю, как сказать, что хочу! — топнула ногой. — Число ей скажите, а я уши зажму. Или напишите лучше, вон на газетке, да покажите ей. Давайте, ну? Там ручка есть, — глотая злость, Вика отвернулась и зажала уши.

151167830, нацарапала Анечка на полях, досадуя, что приходится принимать участие в подобном нелепом представлении; Викина внезапная злость была ей непонятна.

Ника подошла, склонилась над столом.

— Пятнадцать, одиннадцать, шесть, семь, восемь, тридцать, — объявила Вика, не разжимая ушей и не отмыкая век.

Аня не поверила, поднесла газету к глазам, всмотрелась.

— Пятнадцать, одиннадцать, шестьдесят семь, восемьсот тридцать, — повторила Вика. Глаза ее все еще были закрыты. Ника смотрела в пол и знаков сестре не подавала. Была очередь Анечки злиться, что она немедленно и сделала. Вика оборвала ее возмущенную тираду о бессовестных малолетках, просто взяв за руку.

— Хотите это как-нибудь объяснить? Или мне все-таки попытаться? — она опустилась на подушку, даже не взглянув в сторону надписи на полях. Молчаливая Ника присела рядом. Анечка почувствовала, что будет глупо стоять, и снова втиснула себя между цветком и скатертью.

— Я сначала не думала, что чем-то отличаюсь от других людей; когда рождаешься другой, не сразу это понимаешь. Я вот даже не помню, когда поняла... Вы сейчас, наверно, про телепатию подумали? Не так все, совсем не так. Я ни с кем про это не говорила, а вот сейчас слов подобрать не могу... — Вика мучилась, кусала губу и обдирала принесенное Никой перышко. Когда остался голый черенок, она продолжила:

— Ну представьте: два монитора к одному блоку подключены. Вроде как мозг один, а окошка в мир два. Я такая, у меня два тела: и это я, и это, — указывая на сестру, — я.

"Шиза", — подумала Анечка.

— Не верите... Ладно, но вы же видели, что она знает, то и мне известно; что она видит, то вижу я!

— Легче поверить в телепатию, — призналась Аня.

— Не надо в телепатию. Телекинез совсем не так, это когда два сознания сообщаются, мысли друг друга читают, общие эмоции испытывают, но когда отключаются — два разных человека. А у меня одно сознание на два тела. Ники нету, не существует; она как корпус, ее мозг — мой мозг, только в другой голове. Ну как еще объяснить? Я одна на двоих, понятно?

Анечка считала себя человеком неглупым, рассудительным, к тому же, чутким и отзывчивым. Отталкиваясь от этих качеств, следовало в безумную историю не поверить, как в абсурд, но виду не подать, стараясь не испугать несчастных, больных головой близняшек, а наоборот, всячески поддержать, ободрить, поудивляться, обещать помощь и сотрудничество. Наутро же набрать номерок соответствующего заведения и долгие годы потом носить сестрам передачки и утешать убитых горем родителей, быть может, не менее безумных... Ого, ну и семейка, должно быть!

Повисла тягучая тишина. Вика сунула сигарету в рот, Ника вышла и вернулась с зажигалкой. Сама не закурила. "Верно, — подумалось Анечке, — зачем же травить оба тела? Пусть хоть одни легкие здоровыми будут, раз уж есть такая возможность". Подумала и улыбнулась. Атмосфера разрядилась. В глубине души Анечка, конечно же, верила в чудеса. А шоу с числом было совсем не похоже на фокус. И Анечка поверила Вике.


Продолжение следует...

КиноКадр | Баннермейкер | «Переписка» | «Вечность» | wallpaper

Designed by CAG'2001-06
CP 2006
©opyright by Сон Разума 1999-2003.
All rights reserved.
обновлено 29/10/2006
отписать материалец Мулю
  SpyLOG
За материалы сервера администрация сервера ответственности не несёт, любые преднамеренные или непреднамеренные аналогии с реально существующими людьми по поводу написанного здесь должно признать коллективным бредом автора и читателя, за что считать их обоих организованной группировкой с насильственным отбыванием принудительного лечения в психиатрическом заведении по месту жительства.
Все материалы являются собственностью их авторов, любая перепечатка или иное использование разрешается только после письменного уведомления. Любое коммерческое использование - только с разрешения автора.