Глаза — не видят, уши — не слышат, горящие в ознобе пальцы — не ощущают даже собственной дрожи.

Полное, абсолютное, непередаваемо глубокое и до боли ледяное безмолвие.

С ним можно бороться.

С ним приходится бороться.

В мире, где перестало идти время, где одиночество является просто одним из атрибутов существования, да что там, оно и составляет всё это существование, человек может не потерять последние крохи рассудка только положившись на осколки былых воспоминаний да на собственное воображение. Постепенно, не имея иной возможности, вера в реальность придуманных противников, вымышленных проблем, несуществующих поступков становится единственной опорой, которая не позволяет навсегда потерять то единственно ценное, что, несмотря ни на что, есть у человека: самого себя.

В этом мире ты пришёл ниоткуда.

В этом мире ты идёшь в никуда.

Но тот, кто бросит вызов этому безжалостному миру, в котором он нечаянно (а может, и по заслугам) очутился, кто не оставит тех древних заветов бытия, которые, несмотря на их простоту и очевидность, до сих пор малопонятны пусть даже самому мудрому, но случайному человеку, оставшемуся там, кто не разуверится в силах собственного разума, тот...

Лишь тот этом мире научится жить, кто забудет раз и навсегда о пределах, навеки оставшихся позади, и будет видеть перед собой не сны воспалённого разума, а просто очередную изнанку мира.

Пусть голую, её просто забыли раскрасить и осветить.

Пусть гладкую, зачем отвлекать нас от насущного грубостью мироздания.

Пусть беззвучную, голоса могут звучать и в полной тишине.

Нужно только знать, как их услышать.

Диалог:

— Это навсегда?

— Смотря сколько ты решил прожить.

— Я что, не доживу?

— Вечные живут всегда. Но они-то как раз и не могут... как это ты сказал, "дожить"? Вот именно.

— Эта фраза бессмысленна.

— Не нужно сейчас этой дурацкой риторики: ты прекрасно и сам можешь себе повозражать на эту тему. Способный ты мой.

— Странно, я только вознамерился оспаривать какое-нибудь очередное твоё "а что в этом всём вообще может быть осмысленного", а тут ты сам... надоело спорить? Так и скажи.

Тишина прекрасно оттеняет самые гнусные вопли, делая их сюрреалистически глубокомысленными. Слово, сказанное в тишину, одним фактом своего противоречивого существования кажется исполненным глубочайшего смысла, и ты долго ещё вслушиваешься в его беззвучное эхо, пытаясь тем самым, подобно слепой летучей мыши хоть на единый миг стать царём своего собственного рая.

Чтобы потом снова вернуться в ад.