Подхожу к урне, чтобы выбросить листок бумаги, зажатый в кулаке, но вместо этого выбрасываюсь туда сам. Целиком.

Во всем виновата весна.

Весна в моем районе пахнет дерьмом.

Где-то притаились запахи новой жизни, но найти их почти невозможно. Они хорошо прячутся, потому что боятся.

Иногда они маскируются. Конечно же, под запахи дерьма.

Весенние запахи дерьма имеют множество оттенков и разновидностей. Я удивляюсь, почему никто до сих пор не провел их четкую классификацию и не написал об этом книгу. Она бы вышла в каком-нибудь издательстве с названием вроде "Новый свет разума" и я купил бы ее. Точно купил бы.

Я не могу встать в полный рост, расправить плечи и расхохотаться. Зима состарила меня. Она была на редкость холодная. Я потратил все свои силы, чтобы не замерзнуть этой зимой. Мне даже улыбаться сложно. И поэтому я не улыбаюсь. Лежу в урне и перечитываю то, что написал и собирался выбросить. Может, я погорячился.

Где-то вдалеке раздается тяжелый собачий лай.

Вечер.

На моем подоконнике живут цветы.

Каждый новый день, просыпаясь, я желаю им доброго утра, а ложась спать — доброй ночи. Они мои лучшие друзья.

Хрупкие зеленые ангелы. Любой может проникнуть в мою комнату, пока меня там нет, и сломать их. Когда думаю об этом, становится страшно, ладони покрываются липким потом. Они никому не желают зла, но это никогда никого не спасало. Все, что им нужно это глоток воды и немного солнечного света.

Их бутоны пока еще не раскрылись, но я знаю, что это произойдет со дня на день.

И я знаю, о чем их мысли.

Об увядании.

Я видел икону, прибитую к полу.

Божественно трагичное лицо длинноволосого мужчины.

Из высокого лба торчал гвоздь, красный от ржавчины.

Божественно трагичное лицо, прибитое к полу.

Я смотрел на него сверху вниз, а потом открыл глаза.

Еще одно коллекционное сновидение.

Еще один дополнительный стимул почитать Зигмунда Фрейда.

Теперь я часто смотрю себе под ноги.

Иногда я нахожу интересные вещи, прибитые к полу.