Неуютный мешок холодной ночи конца лета. Я иду в полнейшей тьме вдоль стены шоколадного школьного спортзала, окна которого заложены торопливой кирпичной кладкой. Темнота вязкой непроглядной массой топит узкое пространство меж коробами спящих домов. Звуки шагов, мысли, сигаретный дым и мерцание экранов, тратящее все силы, чтобы пробиться сквозь покров штор, всё бессильно тонет в безмолвной зыби. Плавных переходов нет. Свет фонарей не разгоняет мрак, а резко рассекает его яркими желтоватыми треугольниками. Лоскуты исполосованного мрака стекаются в углы, образуя бездонные провалы с бархатной утробой.

Я прохожу школу, миную гаражи, пересекаю неуютную аллейку, где деревья переплетаются кронами, прохожу между оцепеневшими домами, мимо подвальных окон, пахнущих сыростью и тайной, мимо гнутой жести и оббитого шифера, мимо скамейки в треугольнике жесткого безжизненно-желтого света: Этот свет бесполезен, он в состоянии лишь освещать небольшой участок под фонарём. Он не может рассеять зыбь, мрак высасывает из него всю силу, всю ярость, податливо уступая его первому натиску. Ночь растворяет внутренности предметов, оставляя лишь пустые оболочки с истончившимися бритвенно острыми краями. Я больно режусь, поминутно натыкаясь на них. Я не в силах заставить себя быть осторожным: ночь словно зачищает шкуркой нервные окончания, делая восприятие болезненно интенсивным. Я проходу мимо куба домоуправления и с размаху бьюсь взглядом в яркий желток окна на четвёртом этаже. Под ним слабо шевелиться желтеющая крона дерева, выплывающего из мрака в полосу фонарного света. Оконный свет словно вытекает из разбитого чрева ангела всмятку, словно лопнувшая вена теплой звезды Солнца. Он проникает всюду, я даже чувствую его вкус. Его пылающая рука белого огня раскалённой нити накала с размаху пробивает стеклянную оболочку левого глаза, с хрустом раскалывает хрусталик, хлюпает белковой массой глазного яблока, добираясь до зрительного нерва. Накручивает его на кулак и резко дергает, увлекая меня за собой. С пронзительным криком, застрявшим в горле, я дергаюсь и повисаю на белесых нитях нерва, чудовищная сила тянет меня вверх. Уцелевший правый глаз закатывается, на мгновение я теряю сознание и размазываюсь по стеклу, не пускающему меня внутрь. От неописуемой боли перехватывает дыхание, и я не могу даже слабо вскрикнуть. Рыбьи судорожно хватая воздух, я заворожено смотрю вглубь, пытаясь разобрать силуэты, плавающие в животворном свете. В глубине комнаты мне удается разглядеть девушку, сидящую спиной к окну. Длинные волосы, голубой свитер. Скатерть и крепкий чай, который она заваривает сама. Кажется, она читает небольшую бумажную книгу в темно-красном матерчатом переплёте. Внезапно она резко поворачивается, смотрит сквозь меня и произносит губами одно единственное слово.