Я впаян, прикручен монтажными скобами к переборке корабля-смертника, несущего токсичные радионуклиды. Мизерная часть моего сознания занята навигационными расчётами. Четыре руки, шесть пальцев. Разбитый ангел с выработанным ресурсом, большую часть времени я полностью предоставлен самому себе.

Я вырос среди кафеля, хрома и проводки. Я впитал в себя холод, статику, звук капающей воды и запах силикона. Вы воспитали меня шепотом машинных кодов и писком сервоприводов. Я не могу быть человеком.

Я вожделею кибернетической плоти.

В мире, где любое пригодное для жизни пространство уничтожается, превращаясь в пространство, пригодное для существования, нет места ничему, кроме чуждого. Иное стало нормой.

Наверное, я нашел тебя и себя в одном из бесконечных коридорных тупиков. Безумец, встретивший другого безумца среди нескончаемой возни механизмов, занятых нескончаемыми метастазами метаморфоз. Их движение — иллюзия.

Машины сошли с ума. Начав жить по своим законам, стоить свою реальность, они безнадежно заблудились среди своих построений. Их реальность — словно лабиринт кубических фракталов — оказалась слишком сложной для их сверхмощного разума. Цивилизация рухнула. Все сошли с ума. Все свихнулись.

Я представляю, как совокупляюсь с твоим гладким непомерно худым телом из полимеров. Твои гибкие многосуставные руки обвивают меня. Мерная пульсация превращается в музыку. Музыка — результат наложения синусоидальных волн. Гармоник и ритмического рисунка. Звук порождает. Всё имеет волновую природу. Совершая фрикции, ты и я превращаемся в аналоговое существо.

Эффект инверсии.

Моя плоть проникает в твою, но этого мало. Кабель широкополосной передачи соединяет нас воедино. Ты впадаешь в ограстический транс, и я растворяюсь в мерном биении соединяющихся сознаний. Потоки данных сливаются воедино.

В какой-то момент ты пугаешься, но твоя борьба только забавляет.

Мы наверняка могли бы пожалеть тебя и дать выйти, но мы хотим дойти до конца. Мы больше не человек и не машина, наше сознание растворяется в бесконечно чуждых мысленных конструктах. Мы давим на рычаг впрыска и даём себе полную волю.

Ты не существуешь. Тебя/меня нет. Мы ассисимилировали всё это, растворив примитивные осознания в кислоте эндорфинной бури. Постепенно мы сдаёмся и принимаем игру, привнося свои правила. Мы берём скальпель и делаем первый идеальный надрез. Кожа запястья правой руки, тонкая и податливая, словно силиконовая оболочка искусственного плода. Мы обнажаем нашу плоть, другой рукой накладывая швы. Наше единое сознание требует единения на физическом уровне, и мы сшиваем тела воедино.

Мы продолжаем двигаться, учащая ритм.

Наши кровь, лимфа и выделения, напитка и плавящийся пластик смешиваются в наглухо зашитом мешке. Мы замкнутая система, всё остаётся внутри, и вскоре всякая необходимость в движении отпадает.