Засыпав неглубокую могилу, он сидит на бугорке и устало смотрит в небо с молочно-белыми лоскутами облаков, прихлебывая из посеребрённой фляжки с гравировкой. Палящий зной отступил, ветер колышет прядь его светлых волос, лижет носы запылённых ботинок. В плече под слоями бинтов, свернувшись тугой пружиной, дремлет боль. Рукава его чёрной рубашки закатаны, у края воротника проглядывает полоска незагорелой кожи.

Он делает глоток, завинчивает фляжку и втыкает её в песок рядом с крестом из двух ржавых труб, скрученных вместе проволокой. На перекладине покачивается на ремнях кобура с массивным револьвером.

Он не хотел, чтобы всё кончилось именно так, но теперь поздно сожалеть — ничего уже не исправишь. Ветер одинаково занесёт песком наши следы и пустые гильзы.