|
Какого цвета
глаза у лета?
Синего, потому что море.
Зеленого, потому что травы.
Прозрачного, потому что ветер
за волосы твои спорит.
И птица кричит: "Куда вы?"
И небо опять ей ответит
дождем.
Все на потом:
дела, заботы, забеги.
Потому что твои руки.
Потому что твои губы.
Потому что твоя ласка...
Потому что твоей неги
хватит на тысячу лет муки,
а потом все равно — трубы:
а потом все равно — сказка.
Какого цвета
глаза у лета?
Желтого, потому что пляжи.
Серого, потому что грозы.
Игривого, потому что ветер
на волосы твои ляжет,
окутает их запахом розы
и все, что где-то видел на свете,
забудет.
Так неизменно будет.
Потому что твои ресницы,
потому что твои взгляды,
потому что твое тело
дочитать до последней страницы.
Больше мне ничего не надо.
Остальное все — дело
листопада,
когда лес ранен
ближе к осени, и довольно странен
тогда ряд вопросов на этой грани
любви.
Хомелесc
Как щенок, кусающий себя за хвост,
думаю о том, что не вышел ростом -
если, конечно, сознавать, что рост -
синоним чего-то большего. Сохраним для тоста.
Мысли теперь появляются значительно реже,
хотя кушаю, наверное, вдвое чаще.
В свободное от жизни время немного брежу:
кажется, что мир, дескать, ненастоящий.
Доливаю в него еще больше эфира,
расставляю акценты: где плюс, где минус,
и пью пиво на самом обрыве мира.
Если сядешь рядом, то я подвинусь.
Хотя места, признаюсь, и без того много:
край земли, понимаешь, такая штука -
вроде как обочина, где-то шумит дорога,
то есть, ты знаешь — шумит, но не слышишь ни звука.
А то, что там твердят про слонов — все враки,
галактики вращаются по другой системе,
и люди — отраженные зодиакальные знаки,
что-то похожее уже написал Беме.
Между прочим, и вправду — великий мистик,
такие вечно плетутся не в ногу,
с миром, пережившим расцвет публицистик,
говорящих, что он, дескать, подобен Богу.
Интересно, каким же таким местом...
Понимаю, конечно, вопрос праздный,
просто кроме, как риторическим полупростестом
ничего не выскажешь. Мир такой разный.
Времени мало, топчем свое татами,
словно последний раунд, и на кону — корова.
Но мачо останутся мачо, щенки — щенками,
правда, и те и другие — без крова.
|