Я родилась незадолго до полуночи, родилась быстро — мне было достаточно немного открытого огня. Это была непотушенная сигарета, кувыркаясь, она упала в густое звездное небо, задевая огромными крыльями белые ветки парковых деревьев. Мои предшественницы в большинстве своем появлялись из обычных лампочек, чашек горячего кофе, и одна даже из груди какого-то юного разгильдяя, рыдающего под девичьим балконом. А я — из сигареты. Еще одна предательница и притворщица, снующая по миру — джунгли, города, океаны, горы. Еще одна ночная убийца, сама погибающая к утру, но успевающая прихватить с собой связку сердец и тел.

Я упала в сентябрьское небо. Мое рождение означало, что в этом месте угасла чья-то жизнь.

Мне было жарко. Заходящее солнце щекотало мне мохнатую спинку, я лежала на листике ореха в городском саду. Перевернутый мир отражался в фасетчатых черных капельках — мои глаза видели только так, не иначе. Второй день моего пребывания на земле заканчивался. Пора было в небо. Размякший осенний воздух пропитался льющейся откуда-то ленивой музыкой, и от нее становилось еще жарче. Мне нужно было сползти с листка, упасть в траву, попытаться взлететь, опять упасть. Наверное, я напоминала голого ласточкиного детеныша, кричащего всему свету — сейчас! Вы увидите! Я полечу!

И я полетела. Сквозь оранжевые заросли, к единственному фонтану, как оказалось впоследствии — к твоему дому. Велико же было мое удивление, когда ледяной мрамор сверкнул и завертелся подо мной и я свалилась прямо к твоим каменным ногам.

"Ну что ж, по крайней мере, не в воду". Это были первые твои слова. Ты стоял по пояс в пузырьках и водорослях, покрывающих илистое дно, и в твоих глазищах скакало любопытство. "Привет", — ты встряхнул спутанными тяжелыми волосами (застрявшие в них разноцветные травинки и веточки посыпались в воду). — "У меня здесь довольно хорошо, давай ко мне. Обещаю все, кроме тепла — чего нет, того нет. Все остальное — пожалуйста — солнечные ванны, морская пища два раза в день и услужливые пузырьки... К тому же, я обещаю иногда играть с тобой. Согласна?" "Да..." — мой голос изменил мне и стал похож на шелест.

Наша первая игра носила имя любви.

Гнилые яблоки и фальшивые закаты ранней осени были тут же забыты. Прощайте, заметно постаревшие воспоминания о юности — я бросаю вас, не оглядываясь. Что это будет? Самолет? Поезд? Или древняя каравелла унесет меня, нет, нас в следующие десятилетия, наполненные молодостью и ядовитым счастьем? Обманом, смертельными словами под облаками из легенды, страшными снами в силке твоих рук. Что там, за синими предательскими скалами? Самое тяжелое на пути к ним — поля клевера, осыпанного гигантскими каплями росы, алыми от мертвого солнца.

И ни о чем другом ты не рассказывал, только — как отдашь мне все, что у тебя есть, и даже сверх того. То есть — бесценный лунный блик на твоей щеке и бриллиантовое слово. Хотя потом ты спросил разрешения забрать все сокровища обратно. Действительно, как бы ты жил без них — это был единственный клочок правды, выдранный мной из твоих глубин. Я отдала обратно все, кроме этого слова — мне даже было немного стыдно за то, что я как будто обокрала тебя. Но, извини, оно забралось так глубоко и так упрямо не желало оттуда вылезать, что я оставила его в покое, забросав тебя взамен письменами на ореховых листьях, которым ты, впрочем, не поверил.

Пока же я слушала, видела, узнавала. Я читала аквамариновые глаза, дышала каменной крошкой волос. Что до тебя, ты привык к сотням бабочек, падающих ежедневно в твой фонтан и уже не желающим лететь дальше. Они и не смогли бы — "цветная", а на самом деле, просто грязная вода начисто смывала предрассветную радугу с их тончайших крыльев.

Продолжение следует...