Когда я смотрю в зеркало, это лишь усугубляет моё одиночество.

Как сбывшееся пророчество, разлетаются мысли —

В воздухе повисли, будто ощутимы на ощупь.

И казалось, что может быть проще, чем сказать себе «Давай»!

Играй и пой, не проси ничего взамен, ты никогда не устанешь от перемен,

Дружеских измен, гудящих вен и давящих стен,

Смеющихся птиц и чёрных собак, что, глядя на луну, подают тебе знак —

Пора делать больно, себе и тем, кто находится рядом...

Хотя сердце кричит и рвётся — не надо! Но серое стадо ждёт новую кровь,

Здесь не до смеха и безумна любовь, и кому это надо, и кому это надо?

Я не знаю, я пью, вливаю отраву, я стреляю в себя, я разлетаюсь на части,

Я стараюсь не врать, но сегодня нет масти, сегодня нет сил, я задавлен бытовухой,

Хотя думал, что мог называть её своею подругой, оказалось, что нет...

На нет суда нет, в кармане пара монет, если б курил, купил пачку сигарет,

Но я не курю, потому что не нужно, а верилось в то, что будем жить дружно,

Но мечты остались мечтами, исписанными листами, спасающими стихами.

Когда я смотрю в зеркало, я не вижу в нём своё отражение,

В нём только серое усталое привидение, оно живёт там,

И приходит ко мне, когда я захочу, когда я смеюсь, когда я грущу.

Оно — мой тихий раб, оно дано мне рожденьем,

И его судьба быть моим привиденьем, с самого детства, и до старости,

Когда время серой усталости порвётся на части, разлетаясь осколками,

Мы уйдём, чтоб не увидеться больше, но пока оно следует за мной.

Его походка легка, когда нет зеркал, оно идёт за мной тенью,

Оно — моё одиночество, моё привиденье, оно — мой палач и мой осуждённый,

некоронованный принц, тот, кто может пасть ниц, разрушить, сжечь страны,

Сказать правду или поддаться на обманы, подарить кому-то жизнь или забрать...

Тот, перед кем всегда стоит дилемма: «Стрелять — или не стрелять»?

Спать или не спать, брать или не брать, врать или не врать.

И так хочется бежать и плоть свою рвать на части — это в моей власти.

Но кому это надо, может, для кого-то это будет за труды награда?

Ты этому рада, во времена листопада, я останусь один под плетьми града.

Когда я смотрю в зеркало, я думаю о том, что всё, что есть,

Может быть лишь сном, спасибо Матрице и её создателям,

А также её тайным и явным воздыхателям! Спасибо Кэроллу и его Алисе,

Неудавшейся актрисе, что танцует теперь каждый вечер на карнизе.

Пьяная вдрызг, от водочных брызг войдя в алкогольный экстаз,

От обманчивых фраз бывших поклонников женского тела, что

Говорили, умело, подбирая слова, и как то так на раз-два, и вот уже

Едва-едва с замиранием сердца, и мурашки по коже... Не все получали

Что хотели, но всё же, игра забавляла, тянула и брала, и вот он финал —

Она просто устала, от назойливых рук и лоснящихся лиц,

Что могли заплатить за приватный стриптиз, не миллионы, а так, слово да грош,

А что имела с того она, не поймёшь, ей близка была ложь, что она не как все...

А теперь каждый вечер при ущербной луне, она кричит мне, и ругается матом.

Ведь я когда-то был её братом, по сцене, по духу, по боли, по единственной роли,

Я один из той тыщи, кто обманывал её нежно, любя, и за это кляня.

Каждый вечер выходит она из себя и танцует на шатком карнизе,

Так похлопаем панне Алисе

Ведь ей больно, а они хотят смеха

Ей больно, а для них это потеха

Ей больно, она не находит себе места

Ей больНо кому это интересно.