Холодный порыв ветра почти сбил ее с ног, но, найдя в себе последние, непонятно откуда взявшиеся силы, она дотянулась до дверной ручки, протиснулась сквозь узкую щель, и захлопнула за собой дверь..Облокотившись о косяк она тяжело вздохнула, а потом легким движением, невесомым, опустилась на зеленый ковер.

Поджав под себя ноги, она расстегнула толстую теплую куртку, сняла тонкие перчатки, и не глядя, бросила их около двери.

Красноватые пятна на руках предупреждали о начинающемся обморожении, но тепло и уют, приветствующие ее, уже через несколько мгновений убедили ее, что все обошлось.

Подбежал щенок. Пушистый, светло-рыжего цвета, он словно лучился от радости и озорства. В зубах он сжимал обычный красно-синий мячик. Весело взвизгнув, он прыгнул на колени, и от неожиданности она засмеялась.. Большие лохматые уши замотались из стороны в сторону, а мячик выскользнул и укатился куда-то в сторону. Солнечная лампа освещала их мягким светом, и постепенно уют теплой обстановки расслаблял ее напряженные черты. Лицо стало менее упрямым, проглянули ямочки на щеках, и необычные, пронзительные искорки в карих глазах.

Потрепав его по длинной шерсти, и провозившись с ним минуты три, она почувствовала, что больше не дрожит от озноба, а с рук уже сошла неживая бледность и пятна.

Она встала, и подошла к окну. Щенок недоуменно гавкнул, а потом смирно устроился на руках. Пытаясь вглядеться в темное стекло, она подошла поближе. Щенок заворчал, а она еще теснее придвинулась к старым потрескавшимся деревянным рамам.. За тонкой гранью окна было холодно. Слепой завывающий ветер натыкался на преграды, и с негодующим воем откатывался обратно. Серый снег, он был именно серым, и никаким другим, взметался вверх, и тут же, не успев разлететься далеко, густым одеялом планировал обратно. Безумные сочетания цветов: серого, белого и пронзительного чёрного вселяли в душу гнетущее ощущение тоски и безысходности.

Гипнотизирующие мотивы снежных вихрей странно успокаивали ее. Она непроизвольно подняла руку, чтобы дотянуться до щеколды, и легонько тронула ее. Раздался скрип. Серый снег проструился змеей, и закружился вокруг нее. Не понимая, откуда взялись у нее силы, она потянулась к подоконнику с твердым намерением вернуться обратно.. но... Маленький рыжий комочек так уютно сопел во сне, прижимаясь к ней, что вернулись воспоминания, как промозгло и жестоко было там, откуда она убежала...Вечная серость. Громкая тишина. Одинокий холод.

Скрипнула дверь. Тоненькие язычки снежной метели не хотели сдаваться - они стелились за ней извивающимися нитями, опутывали ноги, и тянули, тянули, тянули обратно. Тихий голос шептал: "Ты жила у нас так долго, куда же ты уходишь? Что изменилось, почему ты стала такой черствой к Нам...? Возвращайся..."

Одна слезинка капнула, не удержавшись на ее щеке, и в полете превратилась в ослепительную льдинку. А голос продолжал: "Видишь, ты одна из нас... Возвращайся".

Она захлопнула окно так, что задрожали стекла, угрожая разбиться и впустить недружелюбную стихию, потом легкими шагами подбежала к старой рассохшейся двери, и, перерезав невесомые серые нити, все еще обвивающиеся вокруг ее лодыжек, водворила дверь на место. Серая пыль упала, освобождая ее, и стекла невзрачной лужицей. Рыжий щенок очнулся от дремоты, и, потягиваясь, зевнул, открыв маленькую пасть. Потом завозился, словно прося отпустить его вниз, и весело помчался со снова непонятно откуда возникнувшим мячиком.

А она, в последний раз оглянувшись на дом, внутри которого бушевала вьюга, пошла вперед по травяному ковру навстречу закату, вперед к приближающемуся лету.

Она не оборачивалась, хотя слезы бежали у нее по щекам, сверкая в траве таявшими льдинками. Она уходила прочь от родного дома.