Что ж, итак, мы встретились весной.

Дождь за мною следовал и гнался,

Видно, разделить хотел со мной

Каждую секунду отношений.

О любви с дорогами шептался...

Дождь в любви, похоже, асс и гений.

Я ж, его совета не спрося,

Делала по-своему. Ругался,

Лил, гремел, а с ним — природа вся.

На меня обиду затаил,

До июля злился, издевался,

Целый свет до дырки промочил.

Из сухого лета вышла грязь.

Листьям больше солнце не махало,

Оробело, спряталось, боясь

Потревожить туч надменных пар.

И под этим серым одеялом

Первый получила я удар.

Влажное постельное белье,

Где калачиком свернулось сердце.

Тельце одинокое мое,

Грезя неприкаянно теплом,

Как сейчас мечтало бы согреться

И не видеть капли за окном.

Там туманно. Скоро, скоро день.

Холодно, хоть и начало лета.

И тоскливо, сонно, словно лень,

Струйками прозрачно-серый цвет

Льется вниз с продрогших тусклых веток.

Неохотно сумрачный рассвет

Наползает. Верно, тоже лень.

За меня больное небо плачет,

Пахнет за власа мои сирень,

Остывает за меня земля.

Неужели ничего не значит,

Что не стонут губы, а скулят?

Но не зло, как битый с детства пес,

А как пес, что уж изведал ласки,

Только тот, кто эти ласки нес

Вдруг поддал под ребра сапогом.

В адской боли растворились сказки,

Связанные с домом и теплом.

Подобрев, хозяйская рука

Снова трепет шелковые уши,

Боль у ребер заглушит слегка.

И опять друзьями на века...

Только залечить ли можно душу

С раной от удара сапога?

Пес поверить рад и рад простить,

Преданный хозяину до смерти,

Но теперь под ласками скулить,

Ожидать опять удара будет

И в дождливой этой круговерти

Пес простит. Но вряд ли он забудет.

Влажное постельное белье,

Где калачиком свернулось сердце.

Тельце одинокое мое,

Боль у ребер заглушив слегка,

Как сейчас мечтало бы согреться

И забыть удары сапога...

Продолжение следует...