Вязанка хвороста исправна.
И на своих ушла ногах
от мельника, который плавно
болеет в дантовых кругах.
Еще болеет он безвольно.
И слезы в мутную муку,
как хворостины, хлебосольно
кунает, лежа на боку.
На правом лежа или левом
не выдал камень путевой.
Вязанку хвороста на древо
Адам закинул головой.
Вязанка хвороста съедобна.
Хлеба круглее, чем клыки.
И по-фамильно, по-микробно
упомянулись от Луки.
***
Голышом в пластмассовой бутылке
инквизитор сядет и замрет.
Фруктов одинаковых опилки
раздавил и сердце разобьет
атаману мягкому по сути
своего сердечного зерна.
Инквизитор ласковее судит.
И зерно с пластмассового дна
в Райский сад летит из горловины.
Атаман улыбку развернул.
И губами зернышко из глины
в грудь средневековую воткнул.
***
Грузило томное, рукав позолотив,
за ниткой спряталось свинцовой.
Его разыскивать Сизиф
с горы бросается в обновы,
плывущие с коров нерукотворных
к ногам пастушки молодой.
В глазах ее огнеупорных
Сизиф горячей бородой
застрял и за рукав хватает
пастушку сонную, как нить.
Корова головой мотает,
мычит и пробует скулить.
***
Древнее животное
открывает душу.
Выкатилось потное
из воды на сушу.
Золотоискатель
моет сапоги.
Душеоткрыватель
катится с ноги.
Сердце его смуглое
красную росу
гонит через круглое
тело, как лису.
|