Эх, на вышке буровой

стойко никнет верховой.

Глядь, под свой наряд

опустил он взгляд

с головы прижатой

к шее конопатой.

Шея двуепятая,

головой измятая

ум сосет из мозга,

тощая, как розга.

Хлынул на смутьяна

ливневый поток.

Сердце, как поляна

сделало глоток.

Так-то оно то-то.

Сердценогий конь

танково в болото

с подкопыт огонь

стряхивает хлынно.

Оттого смутьян

отчевей, чем сынно

очень осиян.

Тихих палачат

Ироду на грудь

девы излучат,

склеенные в ртуть.

Тучей саранча

в тряскую слетев

шубу палача,

шубоносных дев

склеивает всех.

Так и не сожрав

девоносный мех,

русский, как рукав.

Всадница хвостатыми

руками из воды,

однако, лысьеватыми,

как дыры у дуды,

всплеснула. Треугольничать

руками начала,

с хвостами своевольничать,

мизинить их тела.

Два тела отделилися

от всадницевых руц

и над водой носилися

безмозглей, чем кибуц.

Чтит закончик Ома

сердце Мордехая.

Из него солома,

как Эстер сухая,

протыкает ухо

алое царя.

А на ухе сухо,

крови нет. Заря

тоже не сочится.

Нил не моросит.

Мордехай полчится.

Гус соломный псит.