Я не заметила — всегда ли так было, или в этой природной аномалии все-таки стоит обвинить Чернобыль, но в Киеве каштаны начали цвести два раза в год. И чем жарче и засушливее было лето, тем больше деревьев к сентябрю покрывались негустой, яркосалатовой листвой с белыми свечками. Мне всегда нравилось в конце августа искать и находить новые "психованные" деревья. В "урожайные" годы счет переваливал за 100. Иногда они цвели до самых заморозков. А потом, потом наутро осыпались ржавые листья, вяли, скукоживались цветы и деревья уже стояли совершенно одинаковые — кряжисто-коверканные, немного декоративные — немного сказочные. Как на улице "живых фонарей".

Это была еще одна Динкина "придумка". Летом, мы часто сидели на чердаке ее квадратного дома, смотрели на пыль в лучах и придумывали разные истории. Аня, та больше о кошечках и феях со свадьбой в конце. Мои "рассказки" были обстоятельны, детализированы, о девочке, которая попадала в разные сказки, с пафосным финалом победы над злыми силами. Динка рассказывала мало, она больше слушала или рисовала очередную тетрадь.

Только однажды она рассказала сказку про "улицу живых фонарей".

"Далеко-далеко отсюда, в темной, вечно ночной стране, есть город из одной длинной улицы. Если стоять в ее начале, то ты увидишь впереди себя дорогу с рядом фонарей. И чем дальше от тебя, тем фонари меньше, но светятся все они разным светом: теплым или холодным, желтым, белым, голубым, — как в больнице, красным, — как лампа на столе у фотографа. Их свет, то разгорается сильнее, то почти гаснет. Улица этого города много раз петляет, и, если смотреть вдаль от начала улицы, то видны только огни на фоне черного ночного неба. Много-много фонарей. Они одинаковой формы: стеклянный шар-колпак, а внутри живое человеческое сердце. Есть еще в этом городе фонарщик. Самый главный человек. Он следит, чтобы фонари не гасли, и чтобы не разгорались слишком сильно, иначе — лопается раскаленное стекло, а сердце, искрясь и обжигаясь о холодный ночной воздух, улетает высоко-высоко в небо. Чтобы никогда не вернуться. Фонарщик ходит по улице со стремянкой и ведерком. С тусклых фонарей, он снимает стеклянный колпак, протирает его от накипи, иногда этого хватает, чтобы свет стал ярче и ровнее. Но иногда сердцу внутри требуется что-то посерьезнее. Например, посыпать на него ромашками, или сильно-сильно сжать его ладонью. К некоторым фонарщик наклоняется близко, и что-то шепчет губами прямо в самое сердце, некоторым насвистывает мелодии. Но улица города очень длинная, поэтому заботливый главный человек не всегда успевает помочь гаснущему фонарю, или остудить сильно разгоревшийся. Когда это случается, то фонарщик кладет на землю свою стремянку, садится на землю и плачет, держась за свое усталое сердце. В это время в нашем мире идет дождь, или снег".

В тот октябрьский день, когда с Динкой случилось, я шла по Крещатику, где опять цвели психованные каштаны. Подняв голову вверх, я увидела в свете большого желтого фонаря, как летят первые крупные снежинки. Прямо на меня и на цветы каштанов.

Продолжение следует...