«Странности, странности... я всегда была склонна верить избитым истинам, в один голос утверждающим, что время расставит всё на свои места, что оно - самый верный советчик, и нет другой правды, кроме той, которую нам преподносит его безбрежный океан... Возможно, тем самым моя молодость, смущённая лежащими перед ней неисследованными дотоле просторами, лишь пыталась... оправдать что ли свои тщетные попытки расставить всё окружающее по полочкам.

Ты как бы постоянно придумываешь всё новые и новые классификации и каталоги, в которых должны, да просто обязаны, рано или поздно уложиться толстыми фолиантами все известные факты и события. Вроде как и в самой этой тщетности нет твоей вины, просто не пришло время, просто не желает оно спешить в своей бесконечности. Тешься.

Я живу здесь уже не просто долго, очень долго, но нет ни намёка на близость понимания, я каждый раз словно младенец непонятливый перед собранием взрослых и мудрых людей. Вокруг творится какое-то непрекращающееся священнодействие, я же... не понимаю ни-че-го.

Семья Ищущего.

Что сказать об этих людях? С чего начать, чем продолжить, какие детали, подмеченные мною, действительно важны, а какие по правде лишь неприметные шалости его величества Случая? Сколько всего мои незрячие глаза пропустили... стоит ли с подобным сомнительным багажом что-то этакое здесь писать? Не знаю... я ничего не знаю.

В общем, обо всём по порядку.

Настал долгожданный момент и мне было теперь позволено разгуливать, где заблагорассудится. Объяснения, почему именно сейчас, а не днём раньше, последовали безо всякого моего на то желания, да я ничего в этом и не поняла. Свобода... странно было это так воспринимать, как будто меня кто-то держал взаперти. Верно, весь этот полёт, да и всё остальное, мне действительно не принесли освобождения.

Только теперь мне начинает казаться что-то такое...

Я летаю целыми днями по огромному окружающему меня саду, восторженно ощущая босыми ступнями щекотание травы. Вокруг заливаются птицы, шныряют среди ветвей насекомые и даже сами деревья кажутся необыкновенным, чудесным образом танцующими вокруг меня.

Когда же наступает время трапезы, мы все усаживаемся за стол и я словно продолжаю тот нескончаемый танец, купаясь уже не в лучах солнца, но в потоках тепла и доброты, что выплёскиваются через край вокруг меня.

Семья Ищущего.

Эти люди прощают все глупости, что я совершаю, поддерживают меня в минуты нечаянной грусти, ласковым словом поправляют, делая всё ещё остающиеся у меня в душе заблуждения лишь лёгкими тенями того сонма демонов, что жаждали поглотить мою душу на Родине. Слова, что произносятся за этим столом, легки и вместе с тем полны смысла... хотела сказать тайного, но ведь это настолько не так! Этот смысл прост и прозрачен, как горный ручей, и его глоток так же будоражит сознание, делая его кристально чистым, не замутнённым никакими предрассудками. В этой семье царит безмятежность, покой и гармония, которая невольно пропитывает и меня. И от этого мне часто становится неловко, я случайно здесь, я никто для этих людей, отчего же мне такая честь, подобное счастье?! Нет ли здесь моей корысти, не воспользовалась ли я незаслуженно хоть толикой светлого чувства, мне не предназначенного?

Я боюсь заполучить недозволенное, но боюсь и показаться попросту брезгующей. Кто я такая здесь, чтобы требовать хоть чего-нибудь? Кто я такая здесь, чтобы отказываться от чего бы то ни было?! Кто я такая здесь?!!

Иногда гнетёт именно это. Но я стараюсь бороться. Изо всех сил.

Привыкнуть совсем я к этому миру, видимо, не смогу, но до тех пор, пока в голове не уляжется хоть что-нибудь, пока не умолкнет этот поющий в моих снах многоголосый хор страхов... я не буду даже думать о том, чтобы судить, оценивать, удивляться и недопонимать. Я так решила.

Ох...

Вчера был особый день, один из важнейших за всё время моего пребывания тут. Утро было самым обыкновенным... то есть... нельзя сказать, что оно было скучным или серым... ну, таким, как я раньше представляла себе обыкновенное утро. Нет, оно просто было похожим на все остальные. Похожим своим свежим ароматом и целыми полноводными реками света, овевающими мою тёплую со сна кожу...

Я заметила неладное ещё за завтраком. Уже настолько мне знакомые, эти лица вдруг показались посерьёзневшими, обычная беседа за столом никак не разгоралась, я начинала беспокоиться, такого на моей памяти не бывало никогда. Под конец трапезы негромкие диалоги и вовсе притихли, каждый задумчиво глядел в свой бокал с напитком, все о чём-то напряжённо размышляли. Мне сделалось невмоготу от желания поинтересоваться, что же происходит, однако, я смогла удержаться, и лишь только после того, как мы с Ищущим направились в сторону его дома, я осторожно у него поинтересовалась:

- Миа, что происходит?

- То есть?

- Вы все сегодня такие... странные. Нет, не подумай, что мне не нравится, какие вы сегодня, но вы... просто не такие.

- Мы... мы и такие тоже, ты извини меня, я слишком увлёкся собственными делами и в последнее время мало уделяю тебе внимания. Давай сядем вот на эту скамейку, и я тебе всё объясню.

Мы сели.

- Сегодня просто такой День, мы все идём в храм, где... ну, скажем, молимся.

- Чтобы всем стало хорошо?

Он улыбнулся, так по-своему, так тепло и уютно.

- Ну да, чтобы всем стало очень-очень хорошо. Это достойно внимания. И поэтому мы все такие задумчивые. А ты не хочешь сходить с нами?

Кажется, я тогда немножко задохнулась от нахлынувших на меня чувств.

- Да, конечно! Я хочу пойти с тобой в твой... храм.

Мне показалось, или он тогда снова нахмурился.

- Ты не можешь идти со мной... вот что, посиди тут немного, я позову сестру, пусть она поговорит с тобой об этом. Хорошо?

- Хорошо, - прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. И в самом деле, что мне делать на священнодействии, где, по-видимому, даже такие, как Ищущий, играют второстепенную роль!

Честно говоря, в тот момент мне действительно стало немножко страшно, и, глядя вслед удаляющейся чуть сгорбленной сегодня фигуре Ищущего, я никак не могла отделаться от этого вопиюще неуместного в этом мире чувства...

- Ты ждёшь меня?

Обернувшись, я некоторое время рассеянно смотрела на Софи, потом, как бы опомнившись, подскочила. Или мне только показалось?

На её лице сегодня не было даже обычного ничтожного количества макияжа, так что моему привыкшему к её каждодневному обличию глазу казалось, что она не то сильно со вчерашнего дня постарела, не то, наоборот, стала выглядеть моложе... скорее всего, учитывая фактическое отсутствие понятных мне возрастных различий на их лицах, и то и другое было не более, чем очередной аллюзией. Другое дело, что невидимые глазу потаённые мысли у Софи всё-таки были, хоть и скрывались за обычной для этих людей тёплой улыбкой.

- Это правда, что я не могу сходить с вами всеми... в храм?

- Конечно же можешь, но только не со всеми, мы входим туда по отдельности, у нас так принято... считается, что только в одиночестве человек действительно может проникнуться таинства. Я не уверена, что ты действительно нуждаешься в этом, но если тебе действительно хочется присоединиться к нам...

Я совершила в тот момент над собой поистине невероятное усилие, попытавшись не приняться кивать в ответ с идиотской улыбкой.

- В таком случае мы с мамой постараемся тебя как следует подготовить по дороге к Святилищу. Но поторапливайся, спешить туда не принято, так что выходить будем заранее, и тебе нужно подготовить одеяние. Ты справишься?

- Я постараюсь, Софи, вам не придётся за меня краснеть!

Ответная улыбка вдруг снова сверкнула на её лице, напомнив мне, что завтра, по-видимому, я снова смогу лицезреть перед собой ту Семью, к которой я уже успела привыкнуть, и лица эти непременно снова станут прежними, и задорный их смех, и... Всё же, оборвала я тогда себя, сегодня они не такие, как обычно. Следовательно, существуют достаточно веские на то причины. И предстать пред ними в полной мере ожидает тебя в том числе. Я заторопилась и, толком ничего так и не расспросив, бросилась к себе в комнату.

Собраться удалось достаточно быстро, благо, я своевременно откладывала лучшие свои вещи на отдельную полку (в основном, так уж получилось, они были либо подарены самим Ищущим, либо я подыскала их себе уже здесь, почти ничего из моего гардероба уже не напоминало мою прежнюю жизнь), так что теперь примерить что-нибудь показавшееся мне наиболее уместным к случаю не составляло никакого труда. Уже через пять минут, тихонько напевая про себя от радостного возбуждения, я сбежала по некрутой лестнице к тропинке, ведущей, как я знала, за пределы этого бесконечного сада.

Меня уже ждали. Увлечённая своими мыслями, я слишком поздно осознала свою оплошность, все они были одеты вовсе не так, как я рассчитывала - тёмные одежды, в основном из плотной и довольно грубой ткани, они как бы являлись продолжением того сумрачного настроения, что витало с самого утра меж этих деревьев. Я была в своих белоснежных кружевах словно пугало. Однако стоило мне сделать единственное движение в сторону дома, как меня удержали.

- Миа, не нужно. Если ты захотела одеться именно так - пусть. Главное, чтобы ты оставалась сама собой... не нужно огорчаться.

Ищущий взял легонько за руку. Остальные посмотрели на меня и тоже, не сговариваясь, кивнули. Я сдалась сразу же.

Собственно, сам полёт при всей нетрадиционности ситуации показался мне необычайно коротким и... обыкновенным. Я уже не раз летала с Ищущим на подобных аппаратах ещё на Родине, и, несмотря на то, что это был мой первый полёт в этом мире, я совершенно не испытывала интереса к самому полёту как к факту. Наверное, стоит отдельного упоминания лишь момент посадки.

Как всегда это бывает в этих крылатых машинах, неведомо откуда показалась земля, некоторое время она раскачивалась, производя свои странные эволюции удивительно независимым от моих субъективных ощущений образом, это движение можно было только увидеть, но никак не ощутить. Собственно, видна была одна голая серая уходящая в горизонт равнина, вокруг не было ни травинки, ни единой неровности, только безупречная серая плоскость, не дающая перспективы и кажущаяся от этого чуть ли не вогнутой. Пустота и одиночество были символами этого места, взявшегося ниоткуда и туда же, казалось, готового кануть. Я сконцентрировалась было на выражении собственного лица, стремясь не показать собственное невесть откуда взявшееся волнение, но тут же напрочь забыла про эти жалкие потуги, ибо посреди этого вечного серого безмолвия волей автоматического пилота на обзорные экраны выплыл Храм.

Картина.

Возносящееся к самим небесам строение, словно целиком собранное из тысяч острых, как бритва, огромных, как горный кряж, лезвий. И змеящаяся от основания огромная трещина, продолжающаяся на добрых сто метров в высоту.

Шок.

Лишь несколько секунд спустя я заметила, что мы на самом деле отнюдь не одни, вокруг полно точно таких же летательных аппаратов. К Храму идут чередой люди, один за одним вливаясь в единый могучий поток, стекающийся к основанию Храма, к основанию трещины, которая скорее всего была (да не «скорее всего», а так и есть) единственным существующим проходом внутрь.

Но не преувеличивайте мои способности, тогда они явно подкачали, я даже при виде этого не смогла понять, куда попала. Что ж, всему своё время... и вот я иду прямиком в эту ужасающую пасть».

Я осторожно постучал в дверь, кажется, мне нужно было ей что-то сказать. Прошла секунда, а знакомого тихого голоса в ответ я так и не услышал. В тот момент я не стал беспокоиться, моя гостья часто в последнее время отлучалась из своей комнаты, меня это могло только радовать, наступала долгожданная адаптация её изболевшейся души к новым условиям.

Беспокойство наступило позднее. Её не оказалось ни в саду, ни у беседки, когда мама поинтересовалась, что это я бегаю туда-сюда, я спросил, не знает ли она куда...

«Так они же с Софи куда-то собирались», - сказала мама беспечным тоном, но тут же сама осеклась, видимо, разглядев выражение моего лица.

Тут мои сомнения насчёт того, что всё идёт именно так, как тому следует, окончательно рассеялись. Я, крепя сердце, ещё проявлял некоторую благосклонность к этим странным беседам с моей взбалмошной сестрицей, но отправиться с ней в Город... И именно в один из этих дурацких дней!

Если бы я хоть знал, как их теперь разыскать. Свой инфор, понятное дело, Софи оставила дома, найти же их в той толпе беснующихся фанатиков... нереально. Однако делать было нечего, я принялся обзванивать всех её знакомых, которые были мне известны. Спустя некоторое время показался след, кто-то где-то и когда-то видел двух девушек, но уверен в том, понятное дело, не был. Оставив маму, которой уже передалось моё волнение, на связи, если Софи вдруг вздумается позвонить домой, я вылетел в Город.

Софи оставалось только вздыхать. Порой ей казалось, что эта неожиданно оказавшаяся на её попечении девушка абсолютно безнадёжна. Можно было часами объяснять ей, что и как, втолковывать каждое слово, не обращая внимания на уверенные кивки в ответ, поскольку это кажущееся согласие ничего не означало. Чаще всего оказывалось, что это самое «согласие» происходило единственно из желания собеседницы успокоить Софи, а, может, и просто из-за полнейшего, безграничного, ужасного непонимания.

Вот и сейчас, она же точно помнит, как два или три раза подробно объясняла, что это за место, в которое они собирались, да ещё просила не торопиться и как следует одеться, чтобы не выглядеть рядом с ней пугалом. Однако все слова оказались брошенными на ветер... гостья стояла перед ней в одном из всё тех же своих неотличимых друг от друга нарядов, по слухам, подаренных ей братцем. Вот уж кто ничего не понимает в женской одежде... И за что ей такое наказание?

Однако сдаваться Софи вовсе не желала, так что вздохи вздохами, а придётся идти так. Она ещё раз скептически осмотрела невзрачное одеяние, потом протянула к ней руки и сказала...

- Ну, что же мы стоим? Пойдём, а то начнётся без нас.

- Конечно, пойдём!

Улыбка в ответ, сегодня не такая грустная, но всё-таки продирающая до костей, как ветер зимой. Софи взяла протянутую в ответ ладонь, и они быстрым шагом направились к воротам, там их должна была ждать карета такси.

На самом деле, раздражение Софи, и она это прекрасно понимала, было вызвано не столько непонятливостью, или, что хуже, попросту непонятностью подопечной, сколько тем самым фактом, что невероятно часто Софи видела в ней саму себя, только годами моложе, наивнее, проще. Но этот же факт порождал в ней и надежду на победу, она просто обязана докопаться до сути этого странно далёкого ей сейчас существа, объяснить той суть происходящих вокруг вещей, открыть ей глаза на мир, живущий вокруг неё своей, независимой от нечаянной свидетельницы жизнью...

А уж эта её идея, дурацкая по сути, но достаточно нужная по существу, пусть лишь в образовательных целях... Будем считать это познавательной прогулкой. Ничего, стоит ей однажды побывать там, погрузиться как следует в незнакомый покуда ей мир звука и света, как всё должно стать на свои места. Гостья побывает там ещё не раз, они будут ходить и вместе и порознь, пойдут новые знакомства... и - да здравствует новый член нашего общества!

Софи улыбнулась, представив себе эту несуразную деваху в элегантном костюмчике небесно-голубого, чуть электрического оттенка, вышагивающей по парку с плеером в руках и напевающую что-то новомодное. «Сияние травы я слышал из окна, прошедшие мечты продолжены во снах...» Софи даже начала вполголоса напевать знакомую мелодию, воображая себе бьющий в уши ритм.

Да. Она сегодня покажет ей, что такое настоящая жизнь!

Полёт не занял много времени, да Софи никогда и не замечала за собой привычки со всей тщательностью проживать каждое мгновение, попроси кто-нибудь минуту спустя описать, во что были одеты окружающие её люди, она, не задумываясь, ответила бы "не знаю". Только старт и посадка, разделённые парой незначительных звуков и образов. Интересное было чуть впереди, а это так... очередной эпизод.

Машинально нащупав прохладную ладонь своей подопечной, с готовностью поднявшейся с соседнего кресла, Софи выбежала в распахнувшийся проём люка. Дул свежий ветер, вокруг было полно знакомого и ещё больше незнакомого народу, лица, в основном, молодые, свежие, раскрасневшиеся, но и "стариков" достаточно, ходить сюда иногда случалось весьма странным компаниям.

Софи ещё раз взглянула на спутницу, на её дурацкий наряд, и широко улыбнулась. Сойдёт, чёрт возьми! Ей слишком не терпелось туда, под эти своды, наполненные музыкой, которую она слышала уже отсюда. Огромное иззубренное здание уже гудело и клокотало в её воображении...

Софи неторопливым шагом продвигалась сквозь всё сгущающийся поток людей, уже совершенно не обращая внимания на распахнутые в необычайном ужасе глаза своей спутницы, идти вперёд она не мешала. Сейчас начнётся то, что Софи любила превыше всего в этом мире. С этим чувством она знакомым движением сунула свободную руку меж складок сверкающей неоновой туники, нашарила там что-то.

Гелевый шарик скользнул меж судорожно сжавшихся зубов, прокатился в горле и упал вниз.

Софи повернула голову и словно сверкнула невидящими глазами.

- Подружка, ты хочешь это увидеть? Да что там, если увидишь разок, - обязательно захочешь.

И тут раздался первый удар скрытой в толще стен мембраны, звук столь же эффектный, сколь и потрясающий самое твоё естество.

Две девушки, взявшись за руки, скользнули меж высоченных колонн и пропали внутри, среди гигантских клубов дыма... там, где уже начиналось вселенское представление.

«Воспоминания мои на этом странным образом... преломляются. Впечатление долгого и глубокого сна. Будто я даже и не просыпалась.

Третий день хожу по дому Ищущего, как потерянная. Нет сил даже толком собраться с мыслями, может, для этого и пишу... Но всё равно, ничего не понимаю.

Долго ли мы пробыли в этом страшном месте? И вообще, была ли я там, не свалилась ли, просто, без сознания на пороге? От переизбытка чувств. И всё это мне почудилось...

Тени, тени... что же вы всё кружите, что всё подстерегаете меня в этой невообразимой дали?

И ведь сидит же все эти дни во мне нечто, нашёптывающее да приговаривающее... твердит мне не переставая... это же он! Это правда он!

И сама я уже, ничего не понимающая, пытаюсь разобраться хоть в чём-то, собираю и собираю раз за разом рассыпающиеся мозаики видений, одновременно реальных и бесплотных, ускользающих от моего взгляда, но и не желающих убраться прочь. Всё то, что я видела там. Всё то, что я хотела забыть. Или отдала бы целую жизнь за доказательство реальности произошедшего.

Ни того, ни другого не происходит.

Сверкают перед глазами мечи, скрежещут панцири, развеваются на ветру знамёна. Он - где-то там, невидимый для меня, но - рядом. Живой, смелый, сильный... честный, настоящий. Такой, каким он был всегда, такой, каким он ушёл туда, откуда не возвращаются.

Что хорошего в этом проклятом мороке?

Отчего мысли, против моей на то воли, снова и снова несут в гущу этой громогласной битвы, в хаос криков, проклятий, стонов и несдерживаемой ничем ярости. Почему не дают обратиться к новому, вполне реальному миру, во всей красе раскинувшемуся вокруг? Почему заставляют меня отвергать реальность в угоду дикому фантому, нагромождению острых, как бритва, осколков того, старого бытия? Зачем скачут, не давая сообразить...

Скрытая в полумраке монастырского дворика беседка, странные и страшные фигуры, выплывшие из моего мрачного прошлого, они всё шепчутся, давая пищи моему воспалённому воображению, невнятно хихикают, потирая свои иссушённые запретными деяниями ручонки. Они похожи на пауков, плетущих в неподвижном воздухе свои смертоносные сети. Они мне омерзительны, я уже искренне хочу вырваться оттуда на волю, к свету, но не могу, я слушаю и слушаю их полусумасшедший бред, постепенно сама становясь такой же одержимой.

Если есть на свете воля, данная человеку, если ниспослана ему толика собственных возможностей, личного выбора, так правильно ли это - сдерживать порывы собственной воли, самостоятельного разумения, личной выгоды? К чему эти разговоры про «всеобщее благо»? Есть ли оно кроме того, что можно измерить, физически пощупав?!

Эти крики... эти полусумасшедшие крики...

Да, теперь я узнаю их. Так вот, кто задумал и претворил в жизнь этот чудовищный план. Вот, кто избрал дорогу, которой пошёл в разнос мой старый мир. Резня, кровь, смерть. И его смерть тоже. Они исходят отсюда. Из-за стен Святилища, которое столетия кряду изливало лишь свет на наши души. Как мне понять свои видения, ведь я даже не в состоянии им не верить! Не-е могу! Хотя, как хотелось бы... Слишком много всего в этой ярости, в котороё тонет моё сознание.

Слишком много.

Ещё долгие и долгие ночи мне суждено, видимо, вот так же, отгородившись от мира, стонать над несуществующим, пытаясь понять... непонятно что. Что это за место, в которое меня отвела семья Ищущего? Неужели не я одна испытываю такое?! Не верю... этот мир неспособен плодить таких демонов. Значит, дело во мне. В моём невежестве, непонятливости, ярости, бессилии и скорби. А поэтому... сиди тут, существо, кусай себя за хвост, и пусть то будет уроком всему сущему.

Хотя... кто я такая, чтобы значить для Вселенной хоть что-нибудь?

Никто».

Софи была вне себя.

Это ж надо!

Поминутно оглядываясь, она буквально тащила «эту дурищу», судорожно вцепившуюся в неё, бледную как смерть, спотыкающуюся, и всё продолжающую бормотать что-то на своём наречии. Острые ногти впивались в ладонь, бормотание раздражало.

Но больше всего раздражала сама ситуация.

Как же можно было предположить, что вечер, так мило начавшийся, закончится так гадостно. Софи ещё раз присмотрелась к потерянным телодвижениям гостьи и синим кругам вокруг её глаз. Бред, так поплыть, просто нанюхавшись витавшего вокруг «дымка»... конечно же, это с ней в первый раз. В первый раз и не такое бывает, но это надо ж, именно тогда, когда Софи формально должна была за неё отвечать!

Оглянулась ещё раз...

Эх, и в самом деле, чего оборачиваться, назад уже не успеть, скоро внутрь перестанут пускать, а нужно же ещё тащить это несчастье домой.

Вокруг спешили люди, мелькали в небе огни проносящихся над головой летательных аппаратов, жизнь текла своим чередом. Но они шли в обратную сторону.

Софи вздохнула ещё раз и вдруг перестала сердиться. На что?

Она протянула компаньонке новый носовой платок, той следовало вытереть с себя кое-какие подозрительные пятна, оставшиеся как результат неприятного происшествия. Пока та, поминутно краснея, избавлялась от остатков ужина, налипших где ни попадя, Софи начала ту самую беседу, которую стоило бы провести чуть раньше. Теперь в ней заговорила менторша из колледжа второй ступени...

- Так... скажи мне, золотце, ты что-нибудь там ела или пила?

«Золотце» покраснело ещё больше, хотелось бы знать, что сейчас творилось в душе этой вечно бесстрастной девушки, казавшейся не далее как сегодня утром образцом спокойствия и уверенности в себе.

- Вообще-то... да. Там был один парень. Он сказал... «Хочешь повеселиться?» Я согласилась. Он мне дал что-то, похожее на цветок.

Господи, какая наивность!

- Ладно, забудем об этом. Давай лучше поговорим о другом.

Они подошли к находившейся на небольшом возвышении посадочной платформе, Софи быстро взбежала по ступенькам и легко хлопнула ладонью по мерцающей панели.

- Ты поняла, что это было за место?

В ответ - скорее смущение, нежели обычная для неё уверенность...

- Вообще-то с начала я подумала, что ты меня приглашаешь в ваш храм, там было так светло внутри, совсем не так, как в обычных местах, все были весёлыми... словно хотели вместе что-то отпраздновать. Я ошиблась?

- Угу. То есть, конечно же, все действительно хотели повеселиться, но не совсем вместе... то есть, конечно, вместе, но - каждый что-то своё, а то, что в результате собралось столько народу...

Софи почувствовала, что сама теряется.

- Послушай. Время от времени человеку надоедает быть самому по себе, вариться в своих проблемах. Вернее всего, от этого люди и собираются в местах подобного рода. Они не знают друг друга, как ты теперь уже понимаешь, они просто хотят стать частью этого веселящегося народа, почувствовать себя вне собственных забот, выпасть из собственной памяти. И в эти моменты совершаются самые невообразимые поступки, необдуманные, спонтанные. Тот парень мог бы и подумать что, по твоему потерянному виду, ты здесь новенькая, и тебе может повредить то, что он тебе давал. В этом нет задуманного преступления, здесь просто факт... чрезмерной беспечности. Мне следовало бы, признаюсь, подробней тебе всё заранее объяснить, тебе же следовало бы учесть это и не встревать в истории.

Гостья визуально всё больше уходила в себя, то есть принимала свой привычный облик. Она уже что-то обдумывала... Подлетел вызванный двуместный глайдер. Они в него сели, проводили взглядом растворившуюся в ночи гигантскую новогоднюю ёлку Мюзик-холла, одна - с сожалением, вторая - внимательно во что-то вглядываясь. Лишь минуту спустя продолжили разговор.

- Эти люди не знали меня. Они не знали кто я, зачем я тут, но были уверены в том, что я разделяю их праздник. Когда же выяснилось обратное - они отвернулись от меня, отчего? Как представить себе это?

- Пойми, человек в нашем мире - достаточно свободное существо, он считает себя вправе поступать так, как ему нравится, одновременно признавая в себе неправоту вмешательства в дела другого. Это понятно?

- То есть они просто сначала поддерживали меня в том, что они считали моим собственным желанием, а потом просто отступили, так как считали, что излишняя помощь будет потерей моей свободы?

Софи призадумалась. Человечество перед её глазами наливалось некими не существовавшими дотоле красками. Или же нет?

- Можно это и так понимать. Но вообще, если судить по честному, я бы непременно оскорбилась, кинься ко мне народ помогать в такой ситуации, однако стоило бы им и пошевелиться...

Глаза, снова эти глаза!

- То есть нет точного ответа на этот вопрос?

- Да ответ-то есть всегда... вот только поди знай, насколько он правдив.

- Хорошо, - сказала та с неожиданным нажимом в голосе. - Тогда послушай вот что...

«Только что вернулась в свою комнату, спешу записать произошедший только что разговор, отчего-то мне кажется чрезвычайно важным восстановить в памяти именно эти несколько фраз, что-то кажется мне в них... значительное. Такое, что всё изменит.

Около двух часов назад я вот так же сидела за столом и писала. В какой-то момент мне стало настолько плохо, что я уже не могла даже просто укладывать буквы в строчки. Стены давили на меня, воздух казался непригодным для дыхания, я на ощупь выбралась из-за стола, так же, ничего не видя вокруг, пробралась к выходу, осторожно нашла прямоугольник, который, вроде бы, должен открывать наружную дверь.

Когда непроглядная темень перед глазами немного рассеялась, я разглядела перед собой кромку садовой листвы, ломаной линией утвердившую границу уже начинающего светлеть предутреннего неба. Кажется, стояла абсолютная тишина, ни листочка не шелохнулось за те добрые полчаса, что я простояла на крыльце, вцепившись в перила. Даже птицы умолкли, утомившись за ночь. Видение. Полупрозрачный сад, перепоясанный тончайшей кисеёй укутывающего его тумана.

Мне тогда сильно полегчало, мысли прекратили свои бессмысленные рывки, обрели устойчивость, потекли плавней и размереннее. Мне удалось оторвать ладони от перил и встать, выпрямившись, наконец, во весь рост. Мне нужно было срочно с кем-то поговорить. С Ищущим, а лучше...

Семейная часовня была расположена в самой глубине сада. Её и часовней-то по нашим меркам сложно назвать, это маленькое бревенчатое строение, непонятно, на чём держащееся, чуть покосившееся, словно ему ежесекундно приходилось сдерживать напор ураганного ветра. Только никакого ветра не было, да часовня эта, скорее всего, и не была рассчитана ни на какие ураганы.

Я довольно часто тут бывала во время своих прогулок по саду, об истинном же назначении я догадалась совершенно недавно, поскольку до сих пор не было ни единого случая, чтобы я там кого-то заставала. Но то, что это именно часовня, сомневаться с того момента мне не приходилось. И сегодня меня потянуло прямиком туда, я словно заранее знала...

И что так поздно (или уже так рано?) кому-то понадобится там прятаться?

Мама Ищущего оглянулась на меня без обычной мягкой улыбки, её выражение лица, так не соответствующее обычной ослепительно белой накидке, было сегодня особенным, она была погружёна в себя, даже эти умные глаза смотрели как-то... растерянно.

- Девочка моя, что ты тут делаешь?

Надо же, я ожидала, что перед тем, как посетить это место, они тоже специально переодеваются во что-нибудь тёмное. Даже ещё больше растерялась, хотя степень моей уверенности в себе уже и так была ниже возможного.

- Я... я не могла уснуть. Я вообще в последние дни почти не сплю.

Женщина осторожно прикрыла что-то, невидимое отсюда, потом поднялась с узенькой скамеечки, на которой сидела, торопливо осенила себя каким-то неизвестным мне символом, подошла.

- Это с тобой с тех пор?

Я кивнула.

- Видимо, в таком случае нам и в самом деле нужно поговорить. Мне хотелось, чтобы ты сама немного обдумала то, что там произошло, чтобы это улеглось у тебя в душе, оставив простор для размышлений. Возможно, я взвалила на тебя слишком большой груз, но ничего... мы это поправим.

Что заставляло некоторое время спустя так по-детски отнекиваться? Не знаю, видимо - ничто.

- Простите... но о чём вы говорите? Вы же сами сказали, что это - дело, касающееся только меня одной. Или я не права? Тогда, что тут... обсуждать.

Будто этот разговор был нужен кому угодно, только не мне.

Тут я почувствовала приобнявшую меня руку.

- Пойдём девочка... я знаю, тебе есть, что мне рассказать».