Навещайте старика по вечерам, в его палате.

Ему одиноко. Ближе к ночи становятся более отчётливо слышны шаркающие шаги его последней гостьи. Нет, он её не боится. Ему просто одиноко умирать вот так, одному, без всех нас рядом.

Я заглядывал в его старческие глаза и видел в них многое. Я видел в них себя, вселенную, драму рождения и смерти... Но, если честно, нихрена я там не видел вообще.

Возможно, если бы я любил его, я бы почаще ездил к нему в эту психиатрическую лечебницу. Слишком поздно я понял, что такое ценить жизнь: моя собственная подошла к концу. И все, что было важно и ценно, стало каким-то блёклым и ненужным.

Странно. Когда мне было много меньше лет, мне казалось, что с приходом старости я начну ощущать вкус жизни только острее...

Жизнь прошла, оставив после себя только пустоту и усталость в сутулых плечах. Мне уже ничего не нужно. Быть может, потому что у меня всё было? Нет. Еще не всё. У меня еще не было Смерти.

Про старика я думал каждый раз, прислонившись лбом к холодному стеклу. Я глядел, как накрапывающий дождик наполняет тяжелый осенний воздух сырыми рыхлыми каплями, и мысли о нём исполняли меня жалостью и каким-то щемящим чувством беспомощной ярости, переходящей в старческие слёзы одиночества.

Навещайте меня почаще. По вечерам, в палате.