Когда я очнулся, стояла ночь. Мягко шелестела листва незнакомого парка. Я присел, осторожно ощупал себя. Ничего не болит, только нету ни денег, ни томика Пржевальского, ни брелка, ни часов "Заря". А на мне не мои линялые слаксы, и зеленый на голое тело пиджак. И ботинки пропали. Я зачем-то покрутил головой по сторонам, затем поднялся и пошел. Город казался мне чужим, но руководствуясь странными ощущениями, я довольно быстро отыскал свой квартал, дом, парадную, дверь квартиры. Безрезультатно порывшись в карманах в поисках ключа, я нажал кнопку звонка.

Тишина. Я постучал.

— Это хто? — я узнал голос тещи.

— Мама, это Юра, я ключи потерял.

— Такие здесь не живут, — донеслось из-за двери.

— Мне с Ольгой надо поговорить, — я знал, что сумею выломать дверь, если понадобится, и говорил спокойно.

— Оленька занята, она ребеночка от Вольдемар Поликарпыча ждет, — голос тещи звучал торжественно.

— Тогда пусть он выйдет! — приказал я.

Настала долгая пауза, видимо родственники совещались. Наконец, щелкнул замок. Входная дверь приоткрылась на длину толстой цепочки и из-за нее выглянула голова. Это в самом деле был Вольдемар. Подстриженный аккуратно, но совсем седой, и с собачьей тоскою в глазах. От него пахло борщем.

— Я, извиняюсь, сам не хотел, — забормотал он, пряча от меня взгляд. — Всё крысы твои теребили. А я, сам понимаешь, нас, клоунов-эксцентриков рано на пенсию выпроваживают, жить как-то надо.

Бить старого человека не хотелось, но. выбрав момент, я все же ухватил Вольдемара за кисть, и содрал с его пальцев несколько медных колец. Пока я спускался вниз, мною овладевала странная легкость, а когда я вышел на улицу, то вместо нее увидел разные по яркости нити, а где-то вдалеке медленно плыли два светящихся, соединенных пучком лучей, яйца.