От моей двери на лестничной клетке до выхода из парадной ровно 67 ступеней. Иногда, правда, их 66, иногда 68, но я все равно всегда считаю, особенно когда на площадке нет света. Ну и чтобы не так тошнило, конечно. Еще 150 метров до магазина. В отдел очередь. Какой-то хрен интересуется, какую мадеру выбрать теще на юбилей. Другой размахивает фиолетовой пятихаткой. У продавщицы нет сдачи. Придушил бы обоих! Наконец литровый снаряд тяжело ложится в сумку. В обратный путь. Около полудня. Как обычно, неожиданно стреляет пушка. Еще 150+67, замок, ключ, короткий тупик коридора — дома. Одежду на диван. Гулко ухает сердце. Пять минут передышки. Винтовая пробка не поддается — катанка. Еще три минуты сверхусилий.

Наконец-то! Двенадцать глотков из горла — меньше смысла не имеет. Два глотка морса. И сигарета. Раньше, чем минут через 30 не отпустит. Нужно еще глотков 6-7. Но не сейчас — пока еще рано — светло.

Телевизор. Лучше ток-шоу, еще лучше дог-шоу, чтобы не смотреть в экран. Музыка не прокатит — либо слишком нервирует, либо навевает воспоминания — хорошее ли, плохое — один хрен, а то и просто стошнит.

Так, пора: семь глотков, запивать не обязательно, можно заесть, но к холодильнику идти лень. Закусим сигаретой. Еще минут через 15 пошло вверх. Но не выпитое. И не настроение. А что-то гипотетически необъяснимое. Впрочем, понимать ничего не хочется. Тем более объяснять. Можно включить фильм, лучше видео и что-то знакомое. Экран слегка плывет: полковник Микки Рурк прощает лейтенанта Малруни. Хорошее кино, жалко кончилось. Еще три глотка. Теперь можно не спешить.

Телефонный звонок и тут же стук тайваньской трубкой в стену — соседка дублирует сигнал.

Это Григорий. Поговорили о футболе, о работе, о женщинах. О женщинах. О женщинах совсем немного. Даю отбой. Уф! Держался вроде молодцом. Заслужил еще три глотка.

Вспоминаю ли я о Ней? Наверное, реже, чем хотелось. Или чаще. Я не знаю. Больше вспоминаю о службе в редакции и суворовских планах переходов через обывателя.

Еще четыре глотка. Осталось пальцев на пять. В самый раз. И по внутреннему состоянию и по времени дня. Предметы в комнате почти неразличимы.

Пока курю, снова оживает телефон. Подходить не буду, пусть хоть дыру в стене простучат. С собакой гулять не пойду — не дойду все равно. Родителям сказал, что уехал устраиваться на работу, престижную.

Что ж, за окном темно — тяжелый трудовой день закончен. Последние пять глотков, и последняя (на этот раз) папироса — она тухнет сама.

Где-то через полчаса наступит забвение. Без сновидений, но светлое, как круг от прожектора на стене.