Rambler's Top100 'Сон Разума', главная страница 'Сон Разума', главная страница 'Сон Разума', обязаловка
[an error occurred while processing this directive]
[an error occurred while processing this directive]
Кулаками по небу, часть 3
 


— Ну что, коньяк-то будет? — не понял Гамлет.

— Коньяк-то будет, — вздохнул я. — Только я не американский блокбастер снимать собираюсь, мне психология нужна, характеры, отношения между героями, а не эта шняга.

— Сам ты шняга! — обиделся Куролапов, — ты просил идею — я тебе выдал. Да за ней Корецкий с Доценко в очередь встанут. А тебе не катит! Психоанализу ему не хватает. Тема есть — дальше сам выписывай, хоть как у Маркеса, хоть как у Ивана Бунина. Мозгов что ли нет!? Бери коньяк, я тебе еще пяток сюжетов настрогаю.

С недобрым чувством дошел я до стойки. Слышавшая, видимо, все барменша в глаза старалась не смотреть.

— Ничего-ничего, — подбодрил я ее, — в жизни все еще хуже.

Подбодрить, кажется, не получилось.

— Так, слушай новую тему, — Гамлет присосался к стакану, будто там был эликсир жизни. — Прикинь, лето, травка, солнышко там всякое, кузнечики прыгают, и катит по шоссе от Питера к Сенявино шикарный такой "додж". Цвет сам придумаешь. Так вот в "додже" два быка и коммерсант в браслетах.

— Коммерсант — армянин? — на всякий случай уточнил я.

— Вот доебался-то! — Куролапов был уже не просто пьян, он был пьян в жопу. — Какая, хер, разница! Пусть будет осетин, главное, что он честный коммерсант, не барыга какой.

"Так не бывает, — хотел сказать я, но не сказал".

Гамлет меж тем продолжал с видимым трудом:

— Ну, вот заехали они в лес по глубже, вытащили бизнесмена, сняли наручники и швырнули ему лопату. Ты, мол, понятий наших не уважаешь и жить тебе незачем. Коммерсанту делать нечего, плачет, а могилу себе роет. И откупиться-то нечем. Все вурдалаки отняли: фирму, квартиру, машину, красавицу жену и ту приватизировали. А вокруг птички поют, речка журчит, благодать. Умирать, ох как не хочется! Быки поодаль стоят "житан" курят, анекдоты про телок травят. А бедняга все роет. Земля мягкая, податливая. Вдруг — бряк — лопата во что-то упирается. Руками разгреб — глядит ПРГ — эхо войны, так сказать. Почти новая, только без смазки. Ну, наш коммерсант не лох какой, в Афгане служил, ордена боевые имеет. Ему с оружием разобраться раз плюнуть. Дерг за кольцо и граната к братанам под ноги. Ловите, мол, если сможете. А сам в собственную яму же и залег. На самое дно. Ясное дело, взрыв, елки-палки посыпались, землей малость прибило. А как голову поднял — нет быков. Только кишки гирляндами по деревьям развешены, как в Новый год.

Краем глаза я заметил, как рванула в сторону сортира барменша.

— Гамлет, — устало сказал я, — ты совсем, что ли с коньяка охуел? Граната шестьдесят лет в земле пролежала, с какого хера она бабахнет?

— Ты, ара, не гони, — Куролапов набычился. — Это ж, пойми, дурак, художественный вымысел. Может там почва такая, или ее недавно закопали.

— Ага, земляки специально подстроили. Ты что, "антикиллеров" насмотрелся, или тебе башню после Карабаха снесло? У тебя что-нибудь другое без кишок на деревьях есть?

— Обижаешь, ара, сколько угодно. Вот тебе сказка о большой светлой любви...

— Может не надо, — попросил я.

Мне не хотелось уже ни конька, ни гамлетовских историй, ни чего-либо вообще.

Куролапов умоляюще посмотрел на меня, потом на пустой почти графин, потом снова на меня.

— Нет! — сказал я, — коньяка больше не будет. Ты барменшу из строя вывел.

— Черт с ним! Пусть это будет моим подарком. — Гамлет попытался приобнять меня, но я вовремя убрал плечо, и Куролапов шумно рухнул на стол. Свой рассказ он продолжил из положения полулежа, опершись на локоть, как пережравший патриций:

— Вообрази, тихая южная ночь, бархатный сезон, где-то шумит море. Никольский ботанический сад...

— Никитский, — сказал я устало.

— Как скажешь, дорогой, — неожиданно легко согласился Гамлет, — Так вот, по одной из кипарисовых аллей прогуливается прекрасный восточный юноша. Печаль омрачает его чело — ведь такая ночь, а он один.

"Без другого прекрасного юноши, — не без злорадства подумал я".

— И вот слышит он, как где-то в кустах двое подонков насилуют девушку, хрупкую, как чайная роза.

"А ты чертовски сентиментален, когда нажрешься, — снова подумал я".

— Что делать прекрасному восточному юноше в такой ситуации. У него храброе сердце, третий юношеский по боксу и 15% стероидов на единицу веса. Конечно, юноша разбрасывает обидчиков и спасает девушку, в которой узнает свою первую любовь. И они гуляют до утра по берегу моря, целуются под первыми лучами солнца и собираются навеки связать свои жизни узами Гименея. Но не все в жизни так лучезарно. У тех подонков, которых наказал храбрый юноша, есть старшие братья, которые держат в страхе весь курортный городок...

— Так, хватит! — я встал, пошатнувшись, спасибо за интересную беседу.

Гамлет, вдруг, приободрился

— Спасибо на хуй не наденешь, ара, — неожиданно зло сказал он.

Ох, зря он это сказал. И зря я не дал ему сразу по морде. Есть у меня такая слабость — не люблю бить людей по физиономии. Я только скрипнул зубами и произнес раздельно:

— Запомни, говнюк, я не ара, я — Олег. И пидрильные штучки свои оставь для других. Иначе, коньяк этот допивать будешь жопой, что доставит тебе несравненное удовольствие.

Вот тут завелся Гамлет. Глаза налились кровью, пудра с прыщей посыпалась штукатуркой, коньячная слюна брызнула на косуху изо всех щелей. И еще неведомо откуда взялся дикий животный акцент.

— Да кто ты такой?! Я — писатель. У меня на сайтах набито полторы тыщи килобайтов, а ты кто? Нарком, мелкий дилер! Ты хочешь сотворить такое, чтоб весь мир кончил вместе с тобой?! Хочешь устроить всемирный потоп, а потом из сраных своих рукописей соорудить Ноев Ковчег? А харя не треснет? Я тебе наговорил штуки на две баксов, но ты нихера не понял. Потому что у тебя вместо мозгов кусок говна, пополам с коксом. Олег он, Олег! Да у твоей дочери, ежели когда она и будет, навеки закрепится позорное отчество Оле-говна!

И тут я его наконец ударил. Ударил в подбородок, почти без замаха и от души. Конечно, я не прав, конечно, это надо было сделать раньше. Гораздо раньше. Я не стал смотреть, как он перелетает через столы, бряцая всеми своими цепями, просто вышел на уже темную скользкую улицу и пошел в сторону падающего снега.

Внутри было пусто, как после инвентаризации. Я бродил, путаясь в стрелках Васильевского Острова, глотал снег, собирая его горстями с гранитных парапетов. Снег был солоноватым, будто его подсолили еще там, на небе. Угловатые дома надвигались с неотвратимостью судьбы. На работу я не пошел, оставив тем самым, своих многочисленных сотоварищей на сегодняшний вечер без маленькой толики счастья, так необходимой многим из них.

В какой-то момент я понял, что замерз. Первая поддавшаяся дверь вела в кафе. Полутемное и полупустое. Все как в жизни. В углу за столиком сидела девушка. Один на один с чашечкой кофе. Короткие русые волосы, миниатюрная, так не похожая на давешнюю поэтессу. Я подсел без разрешения. Она не возражала. Я заказал ей мартини. Она не была против. Она просто подняла свои большие печальные глаза и спросила — спросила одними глазами — нет ли у меня чего порадикальней. Под подкладкой "аляски" у меня была марочка, пустая. Марочка-обманка. Для таких вот, наверное, случаев. Так мы познакомились. Несмотря на хрестоматийное имя Ася, девушка не имела никакого отношения к литературе. И к искусству вообще. Она работала менеджером в какой-то конторе по продаже бытовой техники, из той "что всегда думает о нас". Сегодня ее бросил бойфренд, топ-менеджер той же конторы. Возможно, он думал о бытовой технике больше, чем о девушке. А девушка, возможно, вообще ни о чем не думала, просто привыкла, а глаза ее большие и печальные просто от Бога.

— Все меняется, — тихо сказала она, — это невозможно, понимаете.

Я понимал, но мне захотелось перейти на "ты", и я взял текилу на брудершафт.

— Не все меняется, — сказал я, меняются лишь ориентиры, ценности остаются. Понимаешь?

— Понимаю, — она улыбнулась. — Ты кто?

— Я волшебник, — ответил я, — я дарю людям счастье не всегда и не всем, конечно, но это преследуется по закону.

— Ерунда, — Ася допила мартини, — волшебника не могут посадить в тюрьму, он проходит сквозь стены.

Она открыла сумочку, что бы достать сигареты. Краем глаза я увидел корешок какой-то брошюры. У меня неприятно кольнуло сердце.

— Что у тебя за книжка? — спросил я.

— Справочник по логистике, — ответила девушка.

Я рассмеялся. Рассмеялся, пожалуй, в первый раз за сегодняшний день. Легко, как в отрочестве.

Мы вышли из кафе. Мы брели по набережной. Мы стояли на Тучковом мосту и ветер холодил наши лица. Мы о многом говорили в ту ночь: о звездах, об Австралии, о жирафах и хиромантии и еще Бог знает о чем. Мы не говорили только о литературе. Не говорили ни слова. И мне было легко, как никогда. Мне хотелось обнимать за плечи эту совсем не тургеневскую Асю, хотелось целовать ее русые волосы, ее большие печальные глаза, ее пахнущие вишневой помадой губы. Мне просто хотелось ее и совсем не хотелось лупить со всей дури кулаками по небу.

И, когда утром, проснувшись, я обнаружил рядом с собой на подушке русую, пахнущую уже мной головку, я встал, взял лист бумаги и написал:

"Сегодня я проснулся раньше обычного — в половине двенадцатого утра..."

Но это была уже совсем другая история.


Последнее:







Обсудить произведение на Скамейке
Никъ:
Пользователи, которые при последнем логине поставили галочку "входить автоматически", могут Никъ не заполнять
Тема:

КиноКадр | Баннермейкер | «Переписка» | «Вечность» | wallpaper

Designed by CAG'2001
Отыскать на Сне Разума : 
наверх
©opyright by Сон Разума 1999-2006. Designed by Computer Art Gropes'2001-06. All rights reserved.
обновлено
29/10/2006

отписать материалец Мулю





наша кнопка
наша кнопка



SpyLOG