— Виват, Гамлет!

— Ты знаешь, мать твою, который час?! — пролаял Куролапов почти без акцента.

— Знаю, — сказал я, — примерно. Есть очень важное дело.

Мы договорились встретиться через полчаса в забегаловке на углу. Жили мы по соседству.

Кроме имени, Гамлет унаследовал от матери фиолетовые прыщи на большом носу, базарную экспрессию и любовь к мужскому полу. Последнее он особо не скрывал, куда более тщательно скрывал он свои фиолетовые прыщи. Мне всем этим он очень не нравился, но выбора у меня не было. Приходилось идти на жертвы. Но не на любые. В соавторы я его брать не собирался, а о чем либо другом речь и вовсе не шла.

За двадцать минут я выудил четыре тощих бычка из пепельницы на кухне у соседа. Соседей, к счастью, дома не было, ибо пугать их своей голой задницей в мои планы не входило. А элементарная мысль одеться так глубоко сидела в подсознании, что заморочиваться не ней просто не имело смысла.

Поэтесса окончательно проснулась, и надув пухлые губки, равнодушно созерцала мои метения между кухней, комнатой и сортиром. Простынка деликатно сползла вниз, обнаружив зрелые пурпурные соски рубенсовской натурщицы. Когда-то все женщины цивилизованной Европы прятали самые сокровенные дворцовые тайны, а также лиры, франки и прочий монетаризм под корсаж. Теперь же это одно из наиболее доступных мест.

— У Олежека проблемы? — пропела барышня своим бархатным контрсопрано. — Мальчик потерялся в собственных координатах?

— Мне нужно сделать что-то важное, — ответил я, даже не пытаясь вспомнить ее имени.

— Ты просто не представляешь, насколько это важно для меня. Для всех, — похоже, я бредил, пытаясь при этом еще и одеться.

— Дурачок, — промурлыкала она. — Ты и так самый лучший. Просто сходи за пивом, а потом доставим друг другу оральное наслаждение.

— Будешь уходить — захлопни дверь! — сказал я и вышел не попрощавшись.

— А поцеловать? — донеслось уже из-за двери.

Гамлет сидел у окна, перед ним стоял графин с коньяком, два несвежих стакана и похожий на бульдожий нос сморщенный лимон.

— За коньяк платишь ты, — прозвучало вместо приветствия.

Куролапов всегда был как ерш азартно голоден до халявной выпивки. Он и выглядел как ерш: косуха на цепях, клепках, банданка с черепушкой — не то гопник, не то сатанист. Ну и во лбу пара дорожек, минимум.

— Гамлет, — говорю, — ты же, вроде, православный. Не боишься?

— Наука отменила второе пришествие и страшный суд, — уверенно ответствовал Куролапов, — ты на себя погляди, торговец забвением. В рай собрался? Ты, это, мозги не еби, проставляйся давай.

— Проставлюсь, — говорю, коли поможешь.

За первым стаканом я ввел его в курс дела. Гамлет понимающе кивал, оценивая содержимое графина, но с помощью не спешил. Его, наоборот, пробило на философию.

— Понимаешь, ара, — значительно начал он. — Литература сама по себе фригидна, а разбудить в ней пылкую страстную женщину — вот сверхзадача настоящего художника. Сразу было видно, что с женщинами он дела никогда не имел.

— Ну, а поконкретней, — я разлил по второму стакану.

— Не перебивай! — Гамлет смачно отхлебнул пойло. — Ты хочешь получить выпуклую картину произведения — тогда слушай мастера. Прежде всего, необходимо понять, что ты хочешь от жизни вообще и от литературы — в частности. Следует отделить зерна от плевел, зацепить, так сказать, собственную аутентичность.

Я начал нервничать:

— Знаешь ли, я за сюжетом пришел. Чисто-конкретно за сюжетом, а не чучу твою выслушивать!

— Возьми еще коньяку, — Куролапов не обиделся.

— Обойдешься! Вечером стулья.

— Хороший сюжет хороших денег стоит, — Гамлет побряцал черепухой, — Читал, небось, в титрах к штатовским фильмам: автор идеи такой-то, такой-то, нахер, мистер Циффер Блат. Так он за одну идею бабок гребет не меньше Памеллы Андерсон с ее буферами в придачу. Но тебе, по дружбе, так и быть, скажу. Есть у меня один сюжетец, для себя любимого держал, но тебе, как человеку не чужому, спущу гринов за 200, у тебя есть 200 гринов?

— Смотря на что.

— Я говном не торгую. Возьми еще коньяку.

— Сперва сюжет, а то сгребай тебя потом со стола вместе с идеями.

— Сволочь ты, ара, но ты мне нравишься.

"Этого еще не хватало!" — подумал я.

— Так вот, фишка такая, — Гамлет перепутал пачки и закурил мою сигарету. — Прикинь себе: здание районной администрации, КУГИ там всякие, кабинет начальника. И сидит в кабинете такой барбос, живот на столе, щеки подвижные, как у Гайдара. А в углу — посетитель, пожилой такой армянин, метр пятьдесят, портфель у него, кепку дешевую мнет, лопочет что-то про перепланировку своей однокомнатной, стеночку бы поставить, дети взрослые, никакой личной анально-оральной жизни, всё прямо как в аквариуме, только стеклянного потолка для соседей не хватает. Ха-ха! А Гайдар этот щеками жует, ничем помочь, мол, не могу, нет, дескать, такого закона, а сам, собака, на бумажке несколько нулей рисует и посетителю по столу двигает. У того последние волосы дыбом — денег нет, только тетю Хану схоронил:

Гамлет выдержал паузу, но слезу я не пустил и индифферентно молчал.

— И тут самое главное начинается. Двери в кабинет в разные стороны трах! Влетают двое в масках. Один со стволом 45-го калибра, другой — с секретаршей за косу. Секретарша ни гу-гу — рот липучкой заклеен. Только розовые трусы из-под юбки мелькают, да глаза, как у рака, на 180 градусов. Тот, что с 45-м, ствол Гайдару в лоб упер и орет: "Ну, сучара, допрыгался, две недели уже как на счетчике. Щас лялю твою на столе дрючить будем по-всякому, а затем тебе дуло в жопу вставим, чтоб другим неповадно".

На армянина же бедного — ноль внимания, он за угол стола со страху завалился, только штаны обмочил. Гайдар же видит: край, ну, полный, шутки шутить никто не собирается, на ляльке уже и трусы рвут, его же подарок. Так он бочком-бочком, по стеночке к сейфу. Из сейфа пачки денег — Лев Толстой толщине бы позавидовал — и все это на стол — нате ребята, извиняйте, больше не повторится.

И тут, вроде, как самое время занавес давать, ан нет! Снова двери бах! Влетают два бэтмена, опять же в масках да с пушками и по новой: "Руки в гору, оружие на пол, девчонку нам оставить, меньше плющить будем!". Это Гайдар исхитрился таки тревожную кнопку под столом нажать — СОБР вызвал. Ну, тут уж у посетителя, что ветошью под столом прикинулся, организм совсем не выдержал нервной такой перегрузки, и он возьми, да как пукни. Перданул, прямо как из базуки. Ну, у ребят-то остальных нервы тоже не железные, стволы на взводе, в глазах искры. БАХ-БАХ! Три секунды — шесть трупов, включая секретаршу голожопую. Только пороховой дым в кабинете, а на столе — куча бабосов крупными купюрами. Отлежался армянин наш малость, деньги в портфель сунул и на цыпочках так на выход, только мокрый след на полу.

Я молчал.

Продолжение следует...