Ялта. 7 часов утра. Часть набережной у входа на пляж напротив кооператива "Пиуко". Со стороны одной из находящихся здесь скамеек доносится интереснейший диалог:

— Смотрите — альбатросы!

— Э... по-моему — это пилигримы.

— Ну, какие же это пилигримы? Это просто крупные альбатросы.

— Э... но мне все же показалось, что это были пилигримы.

И два человека надолго замолчали, разглядывая кружащихся над ними ворон.

Они были похожи, как братья. Они и были братья. Но не родные. И поэтому одного из них звали просто Г. Баранов, а другого — Баранов-Майоров. Кроме родства, их также связывала крепкая дружба и глубокое взаимное уважение, в связи с чем они обращались друг к другу только на "Вы".

— У Вас не найдется закурить сигарету? — Г. Баранов считал себя старшим братом и потому обращался с Барановым-Майоровым несколько фривольно.

— Я бы лучше сейчас попил молочка, — ответил тот.

— А я бы сейчас покурил сигарету.

И они опять надолго замолчали. Г. Баранов был одет в ворсистые трусы, кои он называл шортами и ярко-зеленую шапочку для плаванья. Баранов-Майоров выглядел куда скромнее, но добирал солидности за счет одетых на нос темных очков без стекол.

Неожиданно у скамейки вырос стапятидесятичетырехсантиметровый мужчина с приплюснутой на затылок челкой.

— Матрену не видели? — спросил он.

— Нет! — ответил Баранов-Майоров на правах более эрудированного.

На что мужчина плюнул на ладонь, еще сильнее приплюснул к голове свою челку и исчез.

Г. Баранов поймал на себе пытливый взгляд Баранова-Майорова и сказал:

— Уж не знаю, что и думать.

Баранов-Майоров не знал, что и сказать.

— Никогда! — послышалось со стороны морского вокзала. — Хиппи здесь не поедут! Ни-ког-да!!!

Город оживал.

Ялта. 10 часов утра. Скамейка напротив кооператива "Пиуко".

Г. Баранов разгладил свои ворсистые трусы, каковые он считал шортами и сказал:

— У Вас не найдется закурить сигарету?

— Нет, не найдется, — ответил брат.

— Я же вчера покупал! — Г. Баранов сердито надвинул шапочку на ухо.

— Я их потерял, — ответил Баранов-Майоров как можно небрежней.

— А вы? — спросил Г. Баранов у прохожего.

— Не курю и вам не советую! — с достоинством ответил тот.

— Молодца, возьми с полки пирожок, — отпарировал Г. Баранов.

— Ну, ему и карты в руки, — вставил свое острое слово Баранов-Майоров.

Израсходовав тем самым запас колкостей, они снова замолчали.

С моря веяло прохладой. Проходившие мимо люди с завистью взирали на занятую скамейку.

— Народ, — протянул Г. Баранов¹.

Вдруг Баранов-Майоров оживился и толкнул плечом брата:

— Вон!

— Где? — Г. Баранов насторожился.

— Вон они, там, космонавты, — Баранов-Майоров указал газетой в сторону группы узбеков.

— Это испанцы или мексиканцы?

— Это узбеки. И Муса Манаров с ними.

— Тот, что посередине? — Г. Баранов даже подпрыгнул на скамейке.

— Сам ты посередине! Второй он справа.

— В очках, а не видишь. Говорю... посередине. Хотя... — Г. Баранов начал путаться. — В общем, кто-то из них.

А Баранов-Майоров не видел в своих очках нихрена. Он очень расстроился и развернул газету. Узбеки тем временем сфотографировались, просунули головы в дырки рисунка, изображавшего трех мушкетеров, и уехали домой. Г. Баранов и Баранов-Майоров знали, что узбеки поехали домой через пустыню.

Продолжение следует...

¹ Народ — все, кроме братьев Барановых.