и какие-то они дохлые, все эти мысли — как мёртвые дельфины скользят из рук, оставляя на ладонях мазут (привет, гринпис), я его смываю, смываю, тру кирпичной крошкой, а там только кожа слезает да в голове это задохнувшееся животное, пробившее нефтяную плёнку, увидевшее свет и сразу подохшее. жалко, жалко. размазываю чёрно-красное по щекам. так ведь надо было гарпуном хотя бы — понял бы он, из-за чего умирает: люди охотятся, люди хищники, люди хотят мяса. а так зачем? подумает, что солнце убило. опускаю руки в воду: рыбки бы в ней, в мутной, наловить, съесть бы, облизнуться и уйти спать. куда там. только розовой становится и не уходит, потому что раковина засорилась кирпичами. смотрю я на неё, думаю. а после мыслительного процесса всегда что-то заразно-сифиличное, какой-то диатез до чесотки: "хуяссе, ну фигли я, спрашивается, эти рыжие апельсины ела?" — отводишь виноватый взгляд от зеркала. хотелось потому что. ну и вот. скольжу я звёздочкой на переломанных лучах — больно — но катиться-то ведь надо, и уже всё проходит, уже какие-то рельефные шины для ебанутого велосипеда нарастают, и смотришь по сторонам, а там метель и не видно ни зги, и надо бы вроде радоваться, что вот ты себе катишься вся такая сросшаяся, ан нет. сразу дельфины выбрасываются на курортный бич к сгоревшим туристам под зонтики, а они шарахаются. не в теме, в общем. и хочу я опять об стенку что ли хуяхнуться, чтобы заново печальным колесом, чтобы только слушать, как в тебе треснутый хрусталь перекатывается, звенит. красиво так. как в калейдоскопе стёклышки разноцветные. ну и настругала я образов, вашу мать. стою ведь себе, тушу сигареты о снег карниза [шшш], как о дешёвую шлюху, ставлю на зиме своё тавро. отвар. рвота. автор без пульса в запястьях слов (почти поэзия). вот так мы с электричеством убиваем друг друга по ночам. температурим молоточками в висках, зырим друг на друга — вещества. ни мне его не понять, ни этим молниям заземлённым не вникнуть сполна в трагедию. в трагедию молекулярного организьма, которому и надо-то всего услышать небрежное, кинутое кружевным платочком "кста, солнышко, всё будет заебись". задёргиваю шторки. голая. всё сказала. концерт is over, кидайте цветы на подмостки. только не розы — я их не люблю.

смотрю в окно на салют. хочу также.